ТЕЛЕГРАММА
А. Тумбасов

ТЕЛЕГРАММА

Худ. А. ТумбасовВ лесу стояла такая тиши­на, что было слышно, как осы­пался подтаявший снег, как пробуждался ручей, перекатывая подо льдом воз­душные пузырьки.

Прилетел дятел и заторопился: тук, тук-тук... Он так усердно стучал, что ствол гудел.

— Тук, тук-тук, тук-тук, — выстукивал дятел.— Точка, тире, тире.

Да это телеграфная азбука — буква «В»! Точка — «Е»; точка, точка, точка — «С»; тире, точка — «Н»; точка, тире — «А».

— Весна!— сообщал дятел.

Прилетел другой, согнал телеграфиста и тоже на­чал выстукивать: точка, тире, тире — значит «В», точка — «Е»...

И он подтвердил: «Весна!»

ОПРОКИНУТОЕ НЕБО

Худ. А. ТумбасовПришла весна, а с ней и большая вода. В большую во­ду, как в зеркало, смотрятся скалы, зубчатый лес, домики...

Вверху — небо и облака, внизу — такое же небо и обла­ка. Птицы путаются: то взмы­вают, то бросаются вниз, но, увидев своё отражение в воде, снова устремляются ввысь.

Медленно кружат два ворона и твердят своё: «Круук, круук». Договариваются: «Облетим круг, ещё круг...»

Небо над ними, небо под ними: «Круук, крууук».

Небо вверху, небо вни­зу — половодье.

АКРОБАТЫ

На зелёном лугу прыгают, весе­лятся кузнечики.

Оттолкнутся пружинистыми нож­ками и падают. Хоть куда упади — не страшно: везде листики, травин­ки — мягкие перинки.

Как акробаты, весёлые кузнечи­ки: прыг-скок, прыг-скок. Сто были­нок— сто перинок, всякая травинка мягче, чем перинка: прыг-скок, прыг-скок...

Худ. А. Тумбасов

ВРЕМЯ ЛЕТЕТЬ

Наступают такие дни, когда кажется, что всё куда-то летит. Летят зонтики-пушинки, летит пух с перезревших тополиных серёжек, летят мошки, летят птицы, летят облака...

В тополях — молодой грачонок. Он только что выбрался из гнезда и сделал свой первый шаг. А теперь тоже собирается лететь. Но не вверх, а вниз. Грачонок заглядывает под своё чёрное брюшко и топчется на ветке: как видно, боится.

Да, коли вылез из гнезда, значит, переступил порог: надо лететь. И-и, была не была, сорвался с ветки. По-о-ле-те-е-л.

Худ. А. ТумбасовРОСИНКИ-СЕРЕБРИНКИ

Туман рассеивался, щедро умывая цветы и осы­пая землю серебряными капельками росы. Листья под их тяжестью обвисли, травы поникли. Все насекомые попрятались.

А вот паучок зазевался: не успел укрыться, как другие, и теперь лежит, скованный туманом. И стре­козу туман опрокинул навзничь, усыпал капельками, будто приколотил серебряными гвоздиками. И бабочек припаял своим серебром к цветкам. Даже муравей, придавленный росинками, остановился и замер в обнимку с букашкой.

Но взойдёт солнце и растопит серебро горячими лучами. Росинки сольются в крупные капли, скатят­ся на землю — и травы воспрянут. Листья оживят­ся. Бабочки запорхают над лугом. Муравей поне­сёт свою ношу. И паучок побежит по своим делам.

Худ. А. ТумбасовДОМ-ПИРАМИДКА

Муравьиные тропинки петляют в траве, разбе­гаются по лесу и каждая ведёт к муравейнику. По тропинкам движутся муравьи. Одни волокут насекомых во много раз больше себя. Другие тащат хво­инки, чешуйки семян, разный лесной мусор. И под­нимают всё это на муравейник.

День за днём муравьи надстраивают своё жильё: возводят дом-пирамидку с покатой макушкой. Так что уж никакой дождик не страшен: вода скатывается с крыши-макушки, как с хорошо замётанного стога.

Но случается, разворошит кто-нибудь муравей­ник, тогда вода проникает внутрь. Хозяева расте­ряны: пришла беда. Уж какое жильё с худой кры­шей. Муравьи не успевают быстро восстановить её, и в ненастье гнездо погибает.

Муравьям можно помочь: осторожно подравнять дом-пирамидку и поправить крышу-макушку. Ко­нечно, это будет грубая работа, но всё остальное муравьи доделают сами.

Худ. А. Тумбасов

НОЧНОЕ СОЛНЫШКО

В летнюю белую ночь весь луг под стать самой ночи усеян белы­ми цветами. А утром на том же лугу среди ярко-жёлтых, синих, розовых, голубых цветов лишь кое-где покачиваются ромашки. Уж не чудится ли ночью белое цветенье луга?

Вечером — луг как луг. Сол­нышко садится, и цветочки перед сном закрывают лепестки. Луг тускнеет. И вдруг... начинает светлеть, разбегаются по нему белые цветы. Да это же дрёма луговая! Дрёма-дрёмушка — ночное солнышко.