ИВАН - КРЕСТЬЯНСКИЙ СЫН И ЧУДО-ЮДО
(русская сказка)
Худ. И. Кузнецов
В некотором царстве, в некотором государстве жили-были старик и старуха, и было у них три сына. Младшего звали Иванушка. Жили они — не ленились, с утра до ночи трудились: пашню пахали да хлеб засевали.
Разнеслась вдруг в том царстве-государстве дурная весть: собирается чудо-юдо поганое на их землю напасть, всех людей истребить, все города-сёла огнём спалить. Затужили старик со старухой, загоревали. А старшие сыновья утешают их:
— Не горюйте, батюшка и матушка! Пойдём мы на чудо-юдо, будем с ним биться насмерть! А чтобы вам одним не тосковать, пусть с вами Иванушка останется: он ещё очень молод, чтоб на бой идти.
— Нет,— говорит Иванушка,— не хочу я дома оставаться да вас дожидаться, пойду и я с чудом-юдом биться!
Не стали старик со старухой его удерживать да отговаривать.
Снарядили они всех троих сыновей в путь-дорогу. Взяли братья дубины тяжёлые, взяли котомки с хлебом-солью, сели на добрых коней и поехали.
Долго ли, коротко ли ехали — встречается им старый человек:
— Здорово, добрые молодцы!
— Здравствуй, дедушка!
— Куда это вы путь держите?
— Едем мы с поганым чудом-юдом биться, сражаться, родную землю защищать!
— Доброе это дело! Только для битвы вам нужны не дубинки, а мечи булатные.
— А где же их достать, дедушка?
— А я вас научу. Поезжайте-ка вы, добрые молодцы, всё прямо. Доедете до высокой горы. А в той горе — пещера глубокая. Вход в неё большим камнем завален. Отвалите камень, войдите в пещеру и найдёте там мечи булатные.
Поблагодарили братья прохожего и поехали прямо, как он учил. Видят — стоит гора высокая, с одной стороны большой серый камень привален. Отвалили братья тот камень и вошли в пещеру. А там оружия всякого — и не сочтёшь! Выбрали они себе по мечу и поехали дальше.
— Спасибо, — говорят, — прохожему человеку. С мечами-то нам куда сподручнее биться будет!
Ехали они, ехали и приехали в какую-то деревню. Смотрят — кругом ни одной живой души нет. Всё по- выжжено, поломано. Стоит одна маленькая избушка. Вошли братья в избушку. Лежит на печке старуха да охает.
— Здравствуй, бабушка! — говорят братья.
— Здравствуйте, молодцы! Куда путь держите?
— Едем мы, бабушка, на реку Смородину, на калиновый мост. Хотим с чудом-юдом сразиться, на свою землю не допустить.
— Ох, молодцы, за доброе дело взялись! Ведь он, злодей, всех разорил, разграбил! И до нас добрался. Только я одна здесь уцелела...
Переночевали братья у старухи, поутру рано встали и отправились снова в путь-дорогу.
Подъезжают к самой реке Смородине, к калиновому мосту. Лежат по всему берегу мечи да луки поломанные, лежат кости человеческие...
Нашли братья пустую избушку и решили остановиться в ней.
— Ну, братцы,— говорит Иван,— заехали мы в чужедальнюю сторону, надо нам ко всему прислушиваться да приглядываться. Давайте по очереди в дозор ходить, чтоб чудо-юдо через калиновый мост не пропустить.
В первую ночь отправился в дозор старший брат. Прошёл он по берегу, посмотрел за реку Смородину — всё тихо, никого не видать, ничего не слыхать. Лёг старший брат под ракитов куст и заснул крепко, захрапел громко.
А Иван лежит в избушке — не спится ему, не дремлется. Как пошло время за полночь, взял он свой меч булатный и отправился к реке Смородине.
Смотрит — под кустом старший брат спит, во всю мочь храпит. Не стал Иван его будить. Спрятался под калиновый мост, стоит, переезд сторожит.
Вдруг на реке воды взволновались, на дубах орлы закричали — подъезжает чудо-юдо о шести головах. Выехал он на середину калинового моста — конь под ним споткнулся, чёрный ворон на плече встрепенулся, позади чёрный пёс ощетинился.
Говорит чудо-юдо шестиголовое:
— Что ты, мой конь, споткнулся? Отчего ты, чёрный ворон, встрепенулся? Почему ты, чёрный пёс, ощетинился? Или вы чуете, что Иван — крестьянский сын здесь? Так он ещё не родился, а если и родился, так на бой не сгодился! Я его на одну руку посажу, другой прихлопну!
Вышел тут Иван — крестьянский сын из-под моста и говорит:
— Не хвались, чудо-юдо поганое! Не подстрелил ясного сокола — рано перья щипать! Не узнал доброго молодца — нечего срамить его! Давай-ка лучше силы пробовать: кто одолеет, тот и похвалится.
Вот сошлись они, поравнялись да так ударились, что кругом земля загудела.
Чуду-юду не посчастливилось: Иван — крестьянский сын с одного взмаха сшиб ему три головы.
— Стой, Иван — крестьянский сын! — кричит чудо-юдо.— Дай мне передохнуть!
— Что за отдых! У тебя, чудо-юдо, три головы, а у меня одна. Вот как будет у тебя одна голова, тогда и отдыхать станем.
Снова они сошлись, снова ударились.
Иван — крестьянский сын отрубил чуду-юду и последние три головы. После того рассек туловище на мелкие части и побросал в реку Смородину, а шесть голов под калиновый мост сложил. Сам в избушку вернулся и спать улёгся.
Поутру приходит старший брат. Спрашивает его Иван:
— Ну что, не видал ли чего?
— Нет, братцы, мимо меня и муха не пролетала!
Иван ему ни словечка на это не сказал.
На другую ночь отправился в дозор средний брат. Походил он, походил, посмотрел по сторонам и успокоился. Забрался в кусты и заснул.
Иван и на него не понадеялся. Как пошло время за полночь, он тотчас снарядился, взял свой острый меч и пошёл к реке Смородине. Спрятался под калиновый мост и стал караулить.
Вдруг на реке воды взволновались, на дубах орлы раскричались — подъезжает чудо-юдо девятиголовое. Только на калиновый мост въехал — конь под ним споткнулся, чёрный ворон на плече встрепенулся, позади чёрный пёс ощетинился... Чудо-юдо коня плёткой по бокам, ворона — по перьям, пса — по ушам.
— Что ты, мой конь, споткнулся? Отчего ты, чёрный ворон, встрепенулся? Почему ты, чёрный пёс, ощетинился? Или чуете вы, что Иван — крестьянский сын здесь? Так он ещё не родился, а если и родился, так на бой не сгодился: я его одним пальцем убью!
Выскочил Иван — крестьянский сын из-под калинового моста:
— Погоди, чудо-юдо, не хвались, прежде за дело примись! Ещё посмотрим, чья возьмёт!
Как взмахнул Иван своим булатным мечом раз-другой, так и снёс у чуда-юда шесть голов. А чудо- юдо ударил — по колени Ивана в сырую землю вогнал. Иван — крестьянский сын захватил горсть песку и бросил своему врагу прямо в глазищи. Пока чудо-юдо глазищи протирал да прочищал, Иван срубил ему и остальные головы. Потом рассек туловище на мелкие части, побросал в реку Смородину, а девять голов под калиновый мост сложил. Сам в избушку вернулся. Лёг и заснул, будто ничего не случилось.
Утром приходит средний брат.
— Ну что,— спрашивает Иван,— не видал ли ты за ночь чего?
— Нет, возле меня ни одна муха не пролетала, ни один комар не пищал.
— Ну, коли так, пойдёмте со мной, братцы дорогие, я вам и комара и муху покажу.
Привёл Иван братьев под калиновый мост, показал им чудо-юдовы головы.
— Вот,— говорит,— какие здесь по ночам мухи да комары летают! А вам, братцы, не воевать, а дома на печке лежать!
Застыдились братья.
— Сон,— говорят, — повалил...
На третью ночь собрался идти в дозор сам Иван.
— Я,— говорит,— на страшный бой иду! А вы, братцы, всю ночь не спите, прислушивайтесь: как услышите мой посвист — выпустите моего коня и сами ко мне на помощь спешите.
Пришёл Иван — крестьянский сын к реке Смородине, стоит под калиновым мостом, дожидается.
Только пошло время за полночь, сырая земля заколебалась, воды в реке взволновались, буйные ветры завыли, на дубах орлы закричали. Выезжает чудо-юдо двенадцатиголовое. Все двенадцать голов свистят, все двенадцать огнём-пламенем пышут. Конь у чуда-юда о двенадцати крылах, шерсть у коня медная, хвост и грива железные. Только въехал чудо-юдо на калиновый мост — конь под ним споткнулся, чёрный ворон на плече встрепенулся, чёрный пёс позади ощетинился. Чудо-юдо коня плёткой по бокам, ворона — по перьям, пса — по ушам!
— Что ты, мой конь, споткнулся? Отчего, чёрный ворон, встрепенулся? Почему, чёрный пёс, ощетинился? Или чуете, что Иван — крестьянский сын здесь? Так он ещё не родился, а если и родился, так на бой не сгодился: только дуну — и праху его не останется!
Вышел тут из-под калинового моста Иван — крестьянский сын:
— Погоди, чудо-юдо, хвалиться: как бы тебе не осрамиться!
— А, так это ты, Иван — крестьянский сын? Зачем пришёл сюда?
— На тебя, вражья сила, посмотреть, твоей храбрости испробовать!
— Куда тебе мою храбрость пробовать! Ты муха передо мной!
Отвечает Иван — крестьянский сын чуду-юду:
— Пришёл я не сказки тебе рассказывать и не твои слушать. Пришёл я насмерть биться, от тебя, проклятого, добрых людей избавить!
Размахнулся тут Иван своим острым мечом и срубил чуду-юду три головы. Чудо-юдо подхватил эти головы, чиркнул по ним своим огненным пальцем, к шеям приложил, и тотчас все головы приросли, будто и с плеч не падали.
Плохо пришлось Ивану: чудо-юдо свистом его оглушает, огнём его жжёт-палит, искрами его осыпает, по колени в сырую землю его вгоняет... А сам посмеивается:
— Не хочешь ли отдохнуть, Иван — крестьянский сын?
— Что за отдых? По-нашему — бей, руби, себя не береги! — говорит Иван.
Свистнул он, бросил свою правую рукавицу в избушку, где братья его дожидались. Рукавица все стёкла в окнах повыбила, а братья спят, ничего не слышат.
Собрался Иван с силами, размахнулся ещё раз, сильнее прежнего, и срубил чуду-юду шесть голов. Чудо-юдо подхватил свои головы, чиркнул огненным пальцем, к шеям приложил — и опять все головы на месте. Кинулся он тут на Ивана, забил его по пояс в сырую землю.
Видит Иван — дело плохо.
Снял левую рукавицу, запустил в избушку. Рукавица крышу пробила, а братья всё спят, ничего не слышат.
В третий раз размахнулся Иван — крестьянский сын, срубил чуду-юду девять голов. Чудо-юдо подхватил их, чиркнул огненным пальцем, к шеям приложил — головы опять приросли. Бросился он тут на Ивана и вогнал его в сырую землю по самые плечи...
Снял Иван свою шапку и бросил в избушку. От того удара избушка зашаталась, чуть по брёвнам не раскатилась. Тут только братья проснулись, слышат — Иванов конь громко ржёт да с цепей рвётся.
Бросились они на конюшню, спустили коня, а следом за ним и сами побежали.
Иванов конь прискакал, стал бить чудо-юдо копытами. Засвистел чудо-юдо, зашипел, начал коня искрами осыпать.
А Иван — крестьянский сын тем временем вылез из земли, изловчился и отсек чуду-юду огненный палец. После того давай рубить ему головы. Сшиб все до единой! Туловище на мелкие части рассек и побросал в реку Смородину.
Прибегают тут братья.
— Эх, вы! — говорит Иван.— Из-за сонливости вашей я чуть головой не поплатился!
Привели его братья к избушке, умыли, накормили, напоили и спать уложили.
Поутру рано Иван встал, начал одеваться-обуваться.
— Куда это ты в такую рань поднялся? — говорят братья.— Отдохнул бы после такого побоища!
— Нет,— отвечает Иван,— не до отдыха мне: пойду к реке Смородине свой кушак искать — обронил там.
— Охота тебе! — говорят братья.— Заедем в город — новый купишь.
— Нет, мне мой нужен!
Отправился Иван к реке Смородине, да не кушак стал искать, а перешёл на тот берег через калиновый мост и прокрался незаметно к чудо-юдовым каменным палатам. Подошёл к открытому окошку и стал слушать — не замышляют ли здесь ещё чего?
Смотрит — сидят в палатах три чудо-юдовы жены да мать, старая змеиха. Сидят они да сговариваются.
Первая говорит:
— Отомщу я Ивану — крестьянскому сыну за моего мужа! Забегу вперёд, когда он с братьями домой возвращаться будет, напущу жары, а сама обернусь колодцем. Захотят они воды выпить — и с первого же глотка мёртвыми свалятся!
— Это ты хорошо придумала! — говорит старая змеиха.
Вторая говорит:
— А я забегу вперёд и обернусь яблоней. Захотят они по яблочку съесть — тут их и разорвёт на мелкие кусочки!
— И ты хорошо придумала! — говорит старая змеиха.
— А я,— говорит третья,— напущу на них сон да дрёму, а сама забегу вперёд и обернусь мягким ковром с шёлковыми подушками. Захотят братья полежать-отдохнуть — тут-то их и спалит огнём!
— И ты хорошо придумала! — молвила змеиха.— Ну, а если вы их не сгубите, я сама обернусь огромной свиньёй, догоню их и всех троих проглочу!
Подслушал Иван — крестьянский сын эти речи и вернулся к братьям.
— Ну что, нашёл ты свой кушак? — спрашивают братья.
— Нашёл.
— И стоило время на это тратить!
— Стоило, братцы!
После того собрались братья и поехали домой.
Едут они степями, едут лугами. А день такой жаркий, такой знойный. Пить хочется — терпенья нет! Смотрят братья — стоит колодец, в колодце серебряный ковшик плавает. Говорят они Ивану:
— Давай, братец, остановимся, холодной водицы попьём и коней напоим!
— Неизвестно, какая в том колодце вода,— отвечает Иван.— Может, гнилая да грязная.
Соскочил он с коня и принялся мечом сечь да рубить этот колодец. Завыл колодец, заревел дурным голосом... Тут спустился туман, жара спала, и пить не хочется.
— Вот видите, братцы, какая вода в колодце была,— говорит Иван.
Поехали они дальше.
Долго ли, коротко ли ехали — увидели яблоню. Висят на ней яблоки крупные да румяные.
Соскочили братья с коней, хотели было яблоки рвать. А Иван забежал вперёд и давай яблоню мечом под самый корень рубить. Завыла яблоня, закричала...
— Видите, братцы, какая это яблоня? Невкусные на ней яблочки!
Сели братья на коней и поехали дальше.
Ехали они, ехали и сильно утомились. Смотрят — разостлан на поле ковёр узорчатый, мягкий, а на нём подушки пуховые.
— Полежим на этом ковре, отдохнём, подремлем часок! — говорят братья.
— Нет, братцы, не мягко будет на этом ковре лежать! — отвечает им Иван.
Рассердились на него братья:
— Что ты за указчик нам: того нельзя, другого нельзя!
Иван в ответ ни словечка не сказал. Снял он свой кушак, на ковёр бросил. Вспыхнул кушак пламенем и сгорел.
— Вот и с вами то же было бы! — говорит Иван братьям.
Подошёл он к ковру и давай мечом ковёр да подушки на мелкие лоскутья рубить. Изрубил, разбросал в стороны и говорит:
— Напрасно вы, братцы, ворчали на меня! Ведь и колодец, и яблоня, и ковёр — всё это чудо-юдовы жёны были. Хотели они нас погубить, да не удалось им это: сами все погибли!
Поехали братья дальше.
Много ли, мало ли проехали — вдруг небо потемнело, ветер завыл, земля загудела: бежит за ними большущая свинья. Разинула пасть до ушей — хочет Ивана с братьями проглотить. Тут молодцы быстренько вытащили из своих котомок дорожных по пуду соли и бросили свинье в пасть.
Обрадовалась свинья — думала, что Ивана — крестьянского сына с братьями схватила. Остановилась и стала жевать соль. А как распробовала — снова помчалась в погоню.
Худ. И. КузнецовБежит, щетину подняла, зубищами щёлкает. Вот- вот нагонит...
Тут Иван приказал братьям в разные стороны скакать: один направо поскакал, другой — налево, а сам Иван — вперёд.
Подбежала свинья, остановилась — не знает, кого прежде догонять.
Пока она раздумывала да в разные стороны мордой вертела, Иван подскочил к ней, поднял её да со всего размаха о землю ударил. Рассыпалась свинья прахом, а ветер тот прах во все стороны развеял.
С тех пор все чуда-юда да змеи в том краю повывелись — без страха люди жить стали.
А Иван — крестьянский сын с братьями вернулся домой к отцу, к матери. И стали они жить да поживать, поле пахать да пшеницу сеять.
СЕМИЛЕТКА
(русская сказка)
Худ. И. Кузнецов
Жил-был старик, и было у него два сына. Надумал старик сыновей отделить. Старшему почти всё своё добро отдал, а младшему — избу разваленную да худую кобылёнку. И стали два брата жить: старший в богатстве да довольстве, а младший в бедности. Однако бедный и в нужде не унывает: избу починил, кобылёшку выкормил, выхолил; стала лошадь хоть куда и ожеребиться должна была летом. Ждёт бедняк, и всё его семейство ждёт, когда жеребёнок появится.
Вот подошла сенокосная пора, надо сено косить да возить, а телеги-то у бедного нету. Что будешь делать? Пошёл к богатому брату:
— Дай, братец, телегу, сено с луга перевозить!
— Ладно,— говорит богатый,— дам тебе телегу, только ты за это и моё сено перевези.
Согласился бедный — деваться-то ему некуда. Запряг кобылу, поехал на луг. Стал он возить сено. Со своим управился — за братово принялся. До самой ночи возил, а как совсем стемнело, думает: «Останусь-ка я здесь, переночую под копной, а завтра чуть свет остальное перевезу».
Выпряг кобылу, лёг под копну и заснул.
Кобыла-то ночью и ожеребилась, а жеребёнок под телегу залез.
Утром, ни свет ни заря, пришёл на луг богатый брат: нужно ему поглядеть, как бедный его сено возит.
Глянул он под телегу и увидел жеребёнка.
«Ну,— думает,— проведу я братца!»
Растолкал он бедного и говорит:
— Эге, брат, у меня прибыль: телега ожеребилась! Смотри, какого жеребёночка принесла!
— Что ты, брат! — говорит бедный.— Или смеёшься? Да как это можно, чтоб телега жеребёнка принесла? Это моя кобылка ожеребилась!
А старший брат в ответ:
— Кабы твоя кобыла принесла жеребёнка, был бы он подле неё. А коли он под моей телегой лежит, значит, мой он!
Бедный своё доказывает, богатый — своё.
Спорили они, спорили, порешили судиться: пусть судьи разберут, кто прав, кто неправ.
Старший брат судей деньгами задарил, а бедный только словами свою правоту доказывает.
Судьи выслушали и говорят в один голос:
— Вот какое нашего суда решение: телега жеребёнка принесла. Стало быть, надо жеребёнка старшему брату отдать!
Как ни доказывал бедный, не мог своей правоты доказать.
Говорит он судьям:
— Не признаю вашего неправедного суда решение! Пойду к самому дарю, буду ему челом бить!
Пришёл к царю, поклонился ему в ноги, рассказал, как судьи криво судили.
Выслушал царь мужика и приказал привести старшего брата. Привели его.
— Твой жеребёнок? — спрашивает царь.
— Мой, ваше царское величество! Так и судьи праведные постановили.
А бедный брат и здесь не унимается, своё доказывает.
Вот царь и говорит:
— Задам я вам четыре загадки. Кто отгадает, того и жеребёнок будет. Первая загадка: что на свете всего жирнее? Вторая загадка: что на свете всего сильнее? Третья загадка: что на свете всего быстрее? Четвёртая загадка: что на свете всего мягче? Идите, думайте.
Пришёл богатый браг домой сердитый. Уселся на лавку, стал думать. А думать-то и не умеет, только бурчит. Вот жена и спрашивает его:
— Чего это ты такой невесёлый?
— Будешь невесёлый, когда царь мудрёные загадки загадал! Отгадай попробуй!
— А какие загадки?
Рассказал ей муж. Жена говорит:
— Нам самим всё равно не додуматься. Ступай к куме. Она баба острая — всё знает, всё понимает.
Пошёл богатый к куме.
— Так и так,— говорит,— выручай, кума, из беды! Ты всё знаешь, всё понимаешь.
— А что у тебя за беда?
— Да вот задал мне царь четыре загадки, а на отгадки-то дал всего три дня сроку. Уж я думал-думал, голову ломал, а отгадать не мог.
— Какие же это загадки? Говори скорее!
— Первая царская загадка: что на свете всего жирнее?
— Экая загадка, подумаешь! Да у нас рябой боров есть — такой жирнущий, жирнее нигде не найдёшь! Весь жиром заплыл и на ноги не поднимается.
— Вторая загадка: что на свете всего сильнее?
— И эта загадка не мудра! Сильнее всех на свете медведь: он и корову задерёт и ёлку с корнями из земли вывернет. Кто же сильнее его!
— Третья загадка: что на свете всего быстрее?
— Ну, здесь и думать нечего! У моего мужа такой жеребец — нет его быстрее! Плёткой ударить — зайца перегонит!
— Четвёртая загадка: что на свете всего мягче?
— А всего мягче на свете, кум, известное дело —- мой пуховик: как ляжешь, так потонешь!
Обрадовался богатый брат, стал благодарить куму:
— Спасибо тебе, кума, научила ты меня уму-разуму! Век не забуду! Недаром люди говорят, что ты всё знаешь, всё понимаешь!
Пришёл домой и младший брат. Сел на лавку, облокотился на стол, рассказал жене, какие загадки ему царь загадал. Заплакала жена:
— Где тебе такие мудрёные загадки отгадать! Отнимут у нас жеребёнка!..
Тут подошла дочка-семилетка и говорит:
— Не горюй, батюшка! Я за тебя эти загадки отгадаю. А ты ложись да спи спокойно! Утро вечера мудренее!
Послушался отец своей дочки, лёг спать.
Утром будит его семилетка:
— Вставай, батюшка, иди к царю!
— Да с чем же я пойду к нему?
— С отгадками пойдёшь! Как придёшь, скажи: жирнее всего матушка сыра земля, всех нас она кормит, на всех у неё щедрости хватает. Сильнее всего вода: ничем не удержишь её, не остановишь. Быстрее всего мысли наши: вмиг весь мир облетят. А мягче всего рука наша: как ни мягка будет подушка, всё руку под голову подкладываешь!
— Спасибо тебе, дочка! Мудрые твои отгадки. Только как-то царь их примет!
— Ничего, не бойся, смело ступай!
Приходят в назначенный срок оба брата к царю. Богатый — надутый да важный: отгадал загадки; бедный — с сомнением: как-то ещё дело повернётся.
Вышел царь к братьям со своими боярами да вельможами и спрашивает:
— Ну, разгадали вы мои загадки?
Старший брат весело да бойко отвечает:
— Разгадали, ваше царское величество!
— Ну, коли разгадали, отвечайте по порядку — сперва старший, потом младший.
Вот старший и говорит:
— Жирнее всего на свете рябой боров у моей кумы, ваше царское величество: весь он жиром заплыл и на ноги уж не поднимается!
— Дальше говори!
— Сильнее всех на свете медведь: вот какие ёлки с корнями выворачивает! Быстрее всего на свете карий жеребец у моей кумы: настегай его — он зайца перегонит. А мягче всего пуховик у кумы — как ляжешь, так потонешь!
Усмехнулся царь и молвил:
— Теперь ты, младший, говори!
Бедный ответил всё, как его дочка научила.
Выслушал царь его ответы и спрашивает:
— Сам ли ты ответы нашёл или кто тебя научил?
Бедный скрывать не стал, отвечает:
— Научила меня моя дочка-семилетка.
— Ну, коли твоя дочка такая мудрая,— говорит царь,— пусть она моё приказание выполнит! Вот тебе ниточка — пусть она из этой ниточки завтра к утру соткёт мне полотенце узорчатое!
Что делать? Спорить с царём не станешь! Взял бедный ниточку, пошёл домой. Приходит кручинный да печальный, ниже плеч голову опустил.
Подбежала к нему дочка и спрашивает:
— Что ты, батюшка, невесел? Или мои отгадки неверные были?
— Нет, дочка, отгадки твои правильные. Только новая беда на нас свалилась. Приказал царь из этой ниточки соткать ему к утру полотенце узорчатое...
Засмеялась семилетка и говорит:
— Не печалься, батюшка! Царь мне свой приказ прислал, а я ему свой пошлю!
Отломила она прутик от метлы и говорит:
— Ступай к царю и скажи: пусть он из этого пруточка смастерит мне станок ткацкий — тогда и узорчатое полотенце ему к утру вытку!
Пошёл бедный к царю, подал ему прутик:
— Просит дочка из этого прутика станок ткацкий ей смастерить — тогда, говорит, и полотенце будет.
Взглянул царь на прутик и молвил:
— Ладно, полотенце мне не нужно! Другой приказ от меня будет: вот ей полтораста печёных яиц — пусть выведет мне завтра к утру полтораста цыплят.
Взял бедный лукошко с яйцами, пошёл домой. Воротился ещё кручиннее, ещё печальнее.
Спрашивает его семилетка:
— Что, батюшка, невесел? Или какая новая забота появилась?
— Ах, дочка! Как не забота! От одной беды избавились, другая навязалась: приказал царь из печёных яиц вывести ему к утру полтораста цыплят...
Усмехнулась семилетка и говорит:
— Нечего, батюшка, печалиться! Давайте-ка сядем все за стол да будем печёные яйца есть!
Как поели они, семилетка сварила в чугунке пшённой каши и говорит отцу:
— Ступай к царю и скажи: пусть посеет эту кашу и вырастит завтра к утру просо, сожнёт его да обмолотит. Цыплята, скажи, в одну ночь будут выведены, и пшено для них надобно в одну ночь вырастить. Другого корма они клевать не станут!
Пошёл бедный к царю, подал ему чугунок каши и сказал всё, как семилетка велела.
— Не нужны мне цыплята,— говорит царь.— А раз твоя семилетка так хитра да мудра, пусть наутро сама ко мне явится — не одетая, не раздетая, не пешком, не в повозке, не верхом, не с подарком, не без подарка!
Пошёл бедный домой.
«Ну,— думает,— такой хитрой задачи и моя семилетка не разрешит. Видно, придётся нам совсем пропадать!»
Пришёл он и рассказал всё, что царь требует.
— Не печалься, батюшка,— говорит семилетка.— Царь мудрит, и мы не хуже его: ещё помудрёнее придумаем! Достань ты мне зайца да поймай воробья.
Достал бедный у охотника зайца, изловил в коноплях воробья.
На другой день поутру сбросила семилетка свою одёжку и накинула на себя старую рыбачью сеть. Вот она и не одета и не раздета! После того села она боком на козла, одну ногу на землю опустила, взяла зайца да воробья и отправилась к царю во дворец.
А царь её уже дожидается — стоит у окна, смотрит. Как увидел, приказал собак борзых выпустить — пусть они её встретят!
Выпустили псари борзых. Забрехали собаки, пустились навстречу семилетке, а она, не будь глупа, бросила зайца. Заяц поднял хвостик — да наутёк, а собаки за ним. Так все и убежали в поле.
Худ. И. Кузнецов
Въехала семилетка во двор и говорит царю:
— Вот тебе, царь-государь, подарочек!
И подаёт ему воробья.
Царь протянул руки, хотел было воробья взять, а воробей — порх! — и был таков.
Видит царь, что и в этот раз семилетка перемудрила его.
— Хорошо,— говорит.— Как было приказано, так и сделала. Скажи-ка мне теперь, велика ли у вас семья и чем вас отец кормит?
— Семья у нас велика,— говорит семилетка,— а кормимся мы вот чем: отец мой в поле рыбу ловит, а мы её граблями сгребаем да уху из неё варим — тем и кормимся.
— Экая ты глупая! — говорит царь.— Да где это слыхано, чтобы рыба в поле водилась? Рыба в реке плавает!
— А ты умён? Как же ты поверил, что телега жеребёнка принесла? Жеребёнок от нашей кобылы родился!
Тут царь одумался и говорит:
— Отдайте жеребёнка бедному, не то его дочка совсем меня перед людьми опозорит!
Царское слово — строгий приказ. Отобрали жеребёнка у старшего брата, отдали младшему. Стал он доброго коня растить.
НАКАЗАННАЯ ЦАРЕВНА
(русская сказка)
Худ. И. КУзнецов
В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь, и была у него дочка. Говорит она раз отцу:
— Прикажи, батюшка, кликнуть клич: пусть к нам едут со всех сторон молодцы. Они будут загадки загадывать, а я буду отгадывать. Чьи загадки отгадаю, тому голову рубить. Чьи не отгадаю, за того пойду замуж, пускай хоть последним пастухом будет!
Согласился царь. Кликнули клич. Съехались со всех сторон молодцы, каждый со своими загадками. Начнёт какой из них загадывать загадку, а царевна не дослушает и кричит:
— Знаю, знаю!
И сейчас же отгадку скажет.
Возьмут молодца, срубят ему голову. Столько погубили народу, что и не сочтёшь...
А жил в том царстве-государстве старик. У него было три сына. Младшего Иванушкой звали. Вот Иванушка услыхал, что царевна даром людей губит, и говорит отцу:
— Отпусти меня, батюшка, пойду я к царевне загадки загадывать. Мои-то она авось не отгадает!
— Куда тебе, дурачок! Вон братья и поумнее тебя, да и то не идут. Сиди уж лучше дома: голова-то целее будет!
— Что мне братья! — отвечает Иванушка.— У них свой разум, у меня свой. Благословляй в путь-дорогу!
Нечего делать, отпустил старик Иванушку.
Сел Иванушка на старую клячу-водовозку и поехал. Видит — на дороге ржавое копьё лежит. Поднял он это копьё и поехал дальше.
Ехал он, ехал — смотрит: забрался бык в овёс, ест да топчет его. Слез Иванушка с лошади, вырвал пук овса, махнул им, как кнутом, и выгнал быка из овса. Выгнал и говорит:
— Вот первая загадка есть!
Поехал он дальше. Смотрит — навстречу ему по дороге змея ползёт. Иванушка заколол её копьём и говорит:
— Вот и другая загадка есть!
Долго ли, коротко ли — подъехал он к реке и думает:
«Время уже позднее, нельзя дальше ехать. Надо здесь ночевать».
Отпустил он свою лошадь на траву пастись, а сам улёгся в старую лодку, что была у берега привязана, и заснул.
Утром Иванушка проснулся. Видит — на воде пена собралась. Снял он с воды пену, умылся. Подошёл к своей лошади и утёрся её гривой вместо полотенца.
— Вот,— говорит,— и третья загадка есть!
Сел на лошадь и поехал дальше.
Приехал к царскому дворцу и говорит:
— Ведите меня к вашей царевне! Буду ей загадки загадывать!
Привели его. Загадал он первую загадку:
— Ехал я к вам и вижу — возле дороги добро, а в добре добро бродит. Я взял добро да добром-то добро из добра и выгнал. Какая ваша отгадка будет?
Царевна думала-думала — никак отгадать не может. Схватила она толстую книжку, стала искать в ней отгадку. Нету в книжке такой отгадки! Говорит царевна отцу:
— Пусть он мне ещё какую другую загадку загадает — я разом обе разгадаю!
Загадал Иванушка и вторую загадку:
— Ехал я к вам, вижу — на дороге зло. Взял я зло да злом зло и ударил. Зло от зла смерть приняло. Какая ваша отгадка будет?
Царевна опять схватила книжку. Искала-искала в ней отгадку — не могла найти! Пустилась она тогда на хитрость.
— Пусть,— говорит,— он и третью загадывает: мне что одну, что три разгадывать!
Загадал Иванушка и третью загадку:
— Поехал я дальше, и застигла меня в пути тёмная ночь. Остановился я ночевать. Лёг спать не на небе, не на земле, не в избе, не на улице, не в лесу, не в поле. Утром проснулся, умылся не росой, не водой; утёрся не тканым, не вязаным. Какая ваша отгадка будет?
Царевна уж и за книжку свою не хватается: знает, что не найти в ней отгадки. Говорит она царю:
— Ох, батюшка! У меня сегодня головушка болит, мысли помешались... Я завтра отгадаю.
Царь велел отложить отгадки до завтра. Отвели Иванушку на ночь в комнату, велели никуда не уходить. Достал он краюшку хлеба, сидит и уплетает её.
А царевна места себе не находит.
«Неужели,— думает,— придётся за мужика замуж выходить? Сколько загадок отгадано, сколько голов отрублено! Короли, принцы ничего поделать не могли, а тут мужичишка-лапотник верх надо мною взять хочет!..»
Выбрала царевна верную служанку и подсылает её к Иванушке.
— Поди,— говорит,— выведай у него отгадки. Обещай ему и золота и серебра, чего угодно! Ничего не жалей!
Пришла служанка к Иванушке. Стала выспрашивать, выведывать, сама ему и золота и серебра обещает. А Иванушка говорит:
— На что мне ваше золото, серебро? Не за тем я сюда ехал. Пусть царевна мои загадки отгадает! И ещё одну загадку ей передай: бросили петушку горошку до солнышка, а он не клюёт!
Вернулась служанка к царевне ни с чем.
— Так и так,— говорит,— не берёт он золото, серебро, требует, чтобы ты загадки отгадала.
Рассердилась царевна, не знает, что и делать. И загадки отгадать не может, и замуж за простого мужика идти не хочет. Думала она, думала и надумала недоброе дело.
Утром, как все собрались, вышла царевна и говорит:
— Я своему слову хозяйка: загадки отгадать не могла, пойду за Ивана замуж. Готовьте всё к свадьбе!
Обрадовались все: наконец-то перестанут молодецкие головы рубить!..
Приказала царевна Иванушку к себе в горницу просить: хочет с женихом побеседовать, пряниками да винами сладкими угостить. Иванушка пришёл. Усадила его царевна за стол, стала потчевать. А сама незаметно ему в чарку сонного зелья подсыпала. Выпил Иванушка и крепко заснул.
Тут царевна позвала свою верную служанку, одарила её богатыми подарками и велела увезти Иванушку подальше и бросить в топкое болото, чтобы ни слуху ни духу больше не было!
Отвезли Иванушку и бросили его в болото, в самую трясину...
Трое суток спал Иванушка в болоте. Пробудился он, огляделся и говорит:
— Как это я в такое недоброе место попал?
Вспомнил он, как его царевна угощала-потчевала, своими руками вина подливала, и догадался, кто его в трясину на погибель бросил.
Стал Иванушка из болота выбираться. За кочки, за коренья хватается — еле вылез. Пошёл он к речке, вымылся и побрёл куда глаза глядят.
Шёл он долгое время и забрёл в дремучий лес. Бродил, бродил по лесу, и захотелось ему есть. Смотрит — стоит на лесной полянке яблоня, спелыми, румяными яблочками увешана.
Сорвал Иванушка яблоко, съел, и в тот же миг выросли у него на голове рога — большие да тяжёлые, голову к земле клонят.
Взглянул он в озеро, увидел себя и ужаснулся.
«Вот,— думает,— беда! Если я теперь на поле выйду, так меня и скотина будет бояться, не только народ. Да и по лесу ходить опасно: охотники за зверя примут — убьют. Что делать?.. Надо глубже в лес уходить!»
Пошёл Иванушка по лесу, рогами за деревья цепляется.
Долго ли, мало ли шёл — увидел другую яблоню. Яблоки на ней висят невиданные: сквозь кожицу семечки видно. Остановился он возле этой яблони и думает:
«Э, что будет, то и будет! Съем-ка яблочко!»
Сорвал он яблочко, съел, и в ту же минуту пропали у него рога, а сам он молодцом да красавцем стал, лучше прежнего.
«Ну,— думает Иванушка,— проучу я эту царевну! Не захочет она губить да обманывать добрых людей!»
Нарвал он яблок с обеих яблонь — и рогастых и целебных — и пошёл в город. Вошёл и видит: сидит у одного домика старая старушка, вся от старости грясётся. Пожалел её Иванушка. Подошёл и говорит:
— Здорово, бабушка! На-ко, съешь это яблочко!
Съела старуха хорошее яблочко и сразу помолодела — толстая да румяная стала.
— Ах,— говорит,— дитятко моё милое! Чем отблагодарить тебя?
— Не поможешь ли мне, бабушка, достать лоток да поддёвку, в какой купцы ходят? Переоденусь я, пойду эти молодильные яблоки продавать.
Старушка ему живо и поддёвку и лоток достала. Нарядился Иванушка в купеческую поддёвку, разложил на лотке яблоки, поставил лоток на голову и стал как настоящий купец.
Пошёл он к царскому дворцу. Пришёл и давай громко покрикивать:
— Яблоки сладки! Яблоки вкусны! Яблоки румяны! Кому сладкие яблочки? Кому сладкие яблочки?
Услышала царевна, посылает свою служанку:
— Поди узнай, подлинно ли сладкие яблочки он продаёт?
Побежала служанка, спрашивает:
— Эй, купец-молодец! А не кислые ли ваши яблочки?
— Извольте, сударыня, попробовать! — отвечает Иванушка и подаёт ей яблочко.
Съела служанка это яблочко и такой красавицей стала, что даже царевна не узнала её, когда она во дворец вернулась.
— Да ты ли это?! — спрашивает.— Была ты чернявая да рябая, а теперь лучше меня стала! Как это случилось?
— Я самая! От яблочка такой сделалась!
Дала царевна служанке сто рублей и говорит:
— Ступай скорее, купи и мне этих яблок.
Сбегала служанка, купила яблок и принесла их царевне. Царевна выбрала самое румяное, самое крупное яблоко и сейчас же съела его. И только съела — выросли у неё рога до потолка, большие да тяжёлые...
Служанка глянула на неё, испугалась, побежала скорее к царю.
— Ой, — кричит, — у царевны чёрт!..
Царь прибежал, видит — действительно чёрт. Затрясся от страху.
А царевна говорит:
— Да не бойтесь вы, папаша, я ваша дочь!
А сама плачет-заливается. И царь плачет, и царица:
— Срам, срам! Что делать? Как на глаза иностранным государям показаться?..
Забегали тут все, заохали, а поделать ничего не могут. Уложили царевну на кровать, а над кроватью велели плотникам полки сделать, чтобы рога на них положить.
Лежит царевна на кровати, сама охает, причитает:
— Ох, теперь мне ни на люди показаться, ни замуж выйти.
Созвали лекарей. Принялись лекари парить да пилить рога — ничего не могут поделать.
А Иванушка тем временем привязал бороду, нарядился лекарем, обвешался весь пузырьками да травами, взял в руки три прута и пошёл ко дворцу. Пришёл и давай кричать:
— Мы лекари, мы аптекари —
Лечим на славу
Хоть Фому, хоть Савву!
Мы в баньке парим,
Мы в баньке жарим:
В баню — на дровнях,
Из бани — на ногах.
— Нет ли лекарю работы? От всяких хворей лечу, от великих болезней избавляю!
Услышала это царевна и говорит своим служанкам:
— Ох, зовите скорее этого лекаря! Может, он меня от рогов избавит!
Бросились служанки за лекарем. Привели во дворец. Сам царь его встретил. Спрашивает Иванушка:
— Кто тут у вас болен?
— Ты, видно, не нашего царства,— говорит царь,— коли не знаешь, что у нас случилось!.. Выросли у моей дочки рога до самого потолка. Если вылечишь её — награжу и выдам царевну за тебя замуж, а как состарюсь, поставлю тебя на своё царское место.
— Ваше царское величество,— отвечает Иванушка, — позвольте прежде осмотреть больную!
Привели его к царевне. Посмотрел на неё Иванушка и говорит:
— У неё ветряная болезнь: злым ветром надуло! Прикажите хорошенько вытопить баню и отвести туда царевну, там я её лечить буду. Отпарю ей рога.
Царь говорит:
— Что хочешь проси! Всё дам, озолочу тебя!
— Золотить меня потом будете. Сначала вылечить надобно. Одно только требую: пусть возле бани музыка погромче играет, барабаны бьют, в пушки палят, а без того у меня лечение не получится.
Царь говорит:
— Что прикажешь, то и будем делать!
— Ну, тогда выводите царевну!
Стали выводить царевну, а она в дверь пройти не может: рога не пускают.
Царь кричит:
— Разбирайте простенок!
Разобрали простенок, вывели царевну, хотели было в карету усаживать. А кони увидали её — заржали, затопали копытами со страху и бросились бежать. И карету поломали, и людей много потоптали...
Запряглись в карету солдаты и повезли царевну.
Привезли к бане, вывели. Тут музыка заиграла, в барабаны бить стали, из пушек палить.
Отослал Иванушка всех слуг прочь, схватил царевну за рога и давай её выспрашивать:
— За какие плохие дела у тебя эти рога выросли? Повинись: не обижала ли кого, не обманывала ли?
— Батюшка лекарь,— отвечает царевна,— я никого никогда сроду не обманывала, не обижала... Только одни добрые дела делала!
Взял Иванушка прут, хлестнул царевну и опять спрашивает:
— Повинись: не обижала ли, не обманывала ли кого?
Царевна всё никак не признаётся.
Говорит ей Иванушка:
— До тех пор не отпущу, пока правду не скажешь!
Испугалась царевна, говорит:
— Виновата, батюшка лекарь! Велела я одного мужика в болото топкое бросить! Только разве это можно за грех считать? Ведь это простой мужик...
Снял Иванушка бороду и спрашивает:
— Смотри, не тот ли я мужик?
Глянула на него царевна да как закричит:
— Слуги! Солдаты! Стража! Хватайте его! В тюрьму тащите!
А музыка играет вовсю, барабаны бьют, пушки палят. Разве услышишь, как она зовёт?
Видит царевна — не бегут к ней на помощь. По-другому заговорила.
— Ох,— говорит,— смилуйся надо мною, Иванушка! Избавь меня от рогов этих! Выйду за тебя замуж! Любить буду! Сам царём станешь!
— Ну, нет, не нужна ты мне,— отвечает Иванушка.— За твой обман да злодейства будешь ты эти рога всегда носить!
Сказал да ушёл. Только его и видели.
ПАСТУШЬЯ ДУДОЧКА
(русская сказка)
Худ. И. Кузнецов
Жили в одном селе старик да старуха, бедные-пребедные, и был у них сын Иванушка. С малых лет любил он на дудочке играть. И так-то он хорошо играл, что все слушали — наслушаться не могли. Заиграет Иванушка грустную песню — все пригорюнятся, у всех слёзы катятся. Заиграет плясовую — все в пляс идут, удержаться не могут.
Подрос Иванушка и говорит отцу да матери:
— Пойду я, батюшка и матушка, в работники наниматься. Сколько заработаю — всё вам принесу.
Попрощался и пошёл.
Пришёл в одну деревню — никто не нанимает. В другую пришёл — и там работники не нужны.
Пошёл Иванушка дальше.
Шёл-шёл и пришёл в дальнее село. Ходит от избы к избе, спрашивает:
— Не нужен ли кому работник?
Вышел из одной избы мужик и говорит:
— Не наймёшься ли ты овец пасти?
— Наймусь, дело не хитрое!
— Не хитрое оно, это так. Только у меня такое условие: если хорошо пасти будешь — двойное жалованье заплачу. А если хоть одну овечку из моего стада потеряешь — ничего не получишь, прогоню без денег!
— Авось не потеряю! — отвечает Иванушка.
— То-то, смотри!
Уговорились они, и стал Иванушка стадо пасти.
Утром чуть свет уйдёт со двора, а возвращается, когда солнце сядет.
Как идёт он с пастбища, хозяин с хозяйкой уже у ворот стоят, овец считают:
— Одна, две, три... десять... двадцать... сорок... пятьдесят...
Все овцы целы!
Так и месяц прошёл, и другой, и третий. Скоро надо с пастухом рассчитываться, жалованье ему платить.
«Что это? — думает хозяин.— Как это пастух всех овец сберегает? В прошлые годы всегда овцы пропадали: то волк задерёт, то сами куда забредут, потеряются... Неспроста это. Надо подсмотреть, что пастух на пастбище делает».
Под утро, когда все ещё спали, взял хозяин овчинный тулуп, выворотил его шерстью наружу, напялил на себя и пробрался в хлев. Стал среди овец на четвереньки. Стоит дожидается, когда пастух погонит стадо на пастбище.
Как солнышко взошло, Иванушка поднялся и погнал овец. Заблеяли овцы и побежали. А хозяину хоть и трудно, только он не отстаёт — бежит вместе с овцами, покрикивает:
— Бя-бя-бя! Бя-бя-бя!
А сам думает: «Теперь-то я всё узнаю, выведаю!»
Думал он, что Иванушка его не приметит. А Иванушка зорким был, сразу его увидел, только виду не подал — гонит овец, а сам нет-нет и стегнёт их кнутом. Да всё метит прямо хозяина по спине!
Пригнал овец на опушку леса, сел под кусток и стал краюшку жевать.
Ходят овцы по полянке, щиплют траву. А Иванушка за ними посматривает. Как увидит, что какая овца хочет в лес забежать, сейчас на дудочке заиграет. Все овцы к нему и бегут.
А хозяин всё на четвереньках ходит, головой в землю тычется, будто траву щиплет.
Устал, утомился, а показаться стыдно: расскажет пастух соседям — сраму не оберёшься!
Как наелись овцы, Иванушка и говорит им:
— Ну, сыты вы, довольны вы, теперь и поплясать можно!
Да и заиграл на дудочке плясовую.
Принялись овцы скакать да плясать, копытцами постукивать! И хозяин туда же: хоть и не сыт и не доволен, а выскочил из середины стада и давай плясать вприсядку. Пляшет, пляшет, ногами разные штуки выделывает, удержаться не может!
Иванушка всё быстрее да быстрее играет.
А за ним и овцы и хозяин быстрее пляшут.
Уморился хозяин. Пот с него градом так и катится. Красный весь, волосы растрепались... Не выдержал, закричал:
— Ой, батрак, перестань ты играть!.. Мочи моей нет!
А Иванушка будто не слышит — играет да играет!
Остановился он наконец и говорит:
— Ой, хозяин! Ты ли это?
— Я...
— Да как же ты сюда попал?
— Да так, забрёл невзначай...
— А тулуп зачем надел?
— Да холодно с утра показалось...
А сам за кусты, да и был таков.
Приплёлся домой и говорит жене:
— Ну, жена, надо нам поскорее батрака выпроводить подобру-поздорову, надо ему жалованье отдать...
— Что так? Никому не отдавали, а ему вдруг отдадим...
— Нельзя не отдать. Он так нас осрамит, что и людям не сможем показаться.
И рассказал ей, как пастух заставил его плясать, чуть до смерти не уморил.
Выслушала хозяйка и говорит:
— Настоящий ты дурень! Нужно же тебе было плясать! Меня-то он не заставит! Как придёт, велю ему играть. Посмотришь, что будет.
Стал хозяин просить жену:
— Коли ты такое дело затеяла, посади меня в сундук да привяжи на чердаке за перекладину, чтоб мне вместе с тобой не заплясать... Будет с меня! Наплясался я утром, чуть жив хожу.
Хозяйка так и сделала. Посадила мужа в большой сундук и привязала на чердаке за перекладину. А сама ждёт не дождётся, когда вернётся батрак с поля.
Вечером, только Иванушка пригнал стадо, хозяйка и говорит ему:
— Правда ли, что у тебя такая дудка есть, под которую все пляшут?
— Правда.
— Ну-ка поиграй! Если и я запляшу — отдадим тебе жалованье, а не запляшу — так прогоним!
— Хорошо, — говорит Иванушка, — будь по- твоему!
Вынул он дудочку и стал плясовую наигрывать. А хозяйка в это время тесто месила. Не удержалась она и пошла плясать. Пляшет, а сама переваливает тесто с руки на руку.
А Иванушка всё быстрее да быстрее, всё громче да громче играет.
И хозяйка всё быстрее да быстрее пляшет.
Услыхал дудочку и хозяин на чердаке. Стал в своём сундуке руками да ногами шевелить, поплясывать. Да тесно ему там, всё головой о крышку стукается. Возился, возился да и сорвался с перекладины вместе с сундуком. Прошиб головой крышку, выскочил из сундука и давай по чердаку вприсядку плясать! С чердака скатился, в избу ввалился. Стал там вместе с женой плясать, руками да ногами размахивать!
А Иванушка вышел на крылечко, сел на ступеньку, всё играет, не умолкает.
Хозяин с хозяйкой за ним во двор выскочили и ну плясать да скакать перед крыльцом.
Устали оба, еле дышат, а остановиться не могут.
А глядя на них, и куры заплясали, и овцы, и коровы, и собака у будки.
Тут Иванушка встал с крыльца да, поигрывая, к воротам пошёл. А за ним и все потянулись.
Видит хозяйка — дело плохо. Стала упрашивать Иванушку:
— Ой, батрак, перестань, не играй больше! Не выходи со двора! Не позорь перед людьми! По-честному с тобой рассчитаемся! По уговору жалованье отдадим!
— Ну нет! — говорит Иванушка.— Пусть на вас добрые люди посмотрят, пусть посмеются!
Вышел он за ворота — ещё громче заиграл. А хозяин с хозяйкой со всеми коровами, овцами да курами ещё быстрее заплясали. И крутятся, и вертятся, и приседают, и подпрыгивают!
Сбежалась тут вся деревня — и старые и малые, смеются, пальцами показывают...
До самого вечера играл Иванушка. Утром получил он своё жалованье и ушёл к отцу, к матери. А хозяин с хозяйкой в избу спрятались. Сидят и показаться людям на глаза не смеют.