Крупеничка

(Н. Телешов)

Худ. С.Бордюг

Так рассказывают старые люди.

У воеводы Всеслава была единственная дочь, по имени Крупеничка.

Шёл год за годом, и из русой девочки с голубы­ми глазами обратилась Крупеничка в редкостную красавицу. Стали подумывать родители, за кого отдать её замуж. Выда­вать дочку на чужую сторону они и думать не хотели и выби­рали такого зятя, чтобы жить всем вместе и никогда не рас­ставаться с Крупеничкой.

Слава о дивной красавице далеко разносилась вокруг, и Всеслав этим очень гордился. Но старая мамушка Варварушка боялась такой славы и всегда сердилась, когда её расспраши­вали о красоте Крупенички.

— Никакой красавицы у нас нету!— ворчала она. — Вон у соседей — у тех правда красавицы дочери. А у нас — девица как девица: таких везде много, как наша.

Худ. С.Бордюг

А сама налюбоваться и наглядеться не могла на свою Крупеничку. Знала, что красивей её никого нет; и красивее нет, и добрей, и милей нету. Старые и молодые, бедные и богатые, свои и чужие — все любили Крупеничку за её доброе сердце.

В народе даже песенка про неё сложилась:

Крупеничка, красная девица,
Голубка ты наша, радость-сердце,
Живи, цвети, молодейся,
Будь всем добрым людям на радость!

Летела, летела слава о кра­соте Крупенички и долетела до басурманского становища, до военачальника Талантая.

— Гой вы, храбрые воины, удалые наездники! Покажите-ка мне, что за красавица такая дочка воеводы Всеслава, Кру­пеничка! — сказал Талантай. — Не годится ли она в жёны нашему хану?

Сели на коней три наездника, надели на себя халаты: один на­дел халат зелёный, точно трава; другой — серый, точно дорога лесная; третий — коричневый, как сосновый ствол.

Худ. С.Бордюг

Прищурили наездники хит­рые глаза, улыбнулись друг дру­гу одними углами губ, задорно встряхнули бритыми головами в мохнатых шапках и поехали-поскакали с молодецким покри­ком. А через несколько дней вернулись и привезли с собой Талантаю, для хана своего, по­дарок: дивную красавицу — Крупеничку.

Шла она с мамушкой Варварушкой купаться в озере, а в лесу, как нарочно, ягодка за ягодкой — спелая земляника так и заманивает глубже в чащу. А мамушка всё рассказывает ей про одолень-траву, что растёт белыми звёздами среди озера; надобно собрать этой одолень-травы и в пояс зашить, и тогда с человеком никакой беды не случится: одолень-трава всякую беду отведёт.

Худ. С.Бордюг

И вскрикнуть обе не успели, как поднялась вдруг перед ними столбом серая пыль с тропинки, с одной стороны сорвался с места сосновый пень лесной и бросился им под ноги, а с другой стороны прыгнул на них зелёный куст. Подхватили они Крупеничку — и тут только увидела мамушка Варварушка, что это был за куст зелёный.

Вцепилась она в него что было силы, но хитро извернулся ба­сурман и выскользнул из своей одежды. Варварушка так и повалилась на землю с зелёным халатом в руках. А что было дальше, она не знала, не ведала, точно затмился с горя её рассудок.

Сидит она целыми днями на берегу озера, глядит на про­стор воды да всё приговаривает:

— Одолень-трава! Одолей ты мне горы высокие, долы низ­кие, озёра синие, берега крутые, леса дремучие, дай ты мне, одолень-трава, увидеть мою милую Крупеничку!

— Иду я в дальнюю сторону басурманскую. Не снести ль кому от тебя поклон?Сидела она так-то над озером да горевала и плакала, как вдруг подошёл к ней прохожий старичок — низенький, тощень­кий, с белой бородкой, с сумочкой за плечами — и говорит Варварушке:

Худ. С.Бордюг

Посмотрела на него Варварушка и спрашивает:

— А кто ты таков, добрый человек? Как тебя зовут?

— А зовут меня Одолень-трава.

Обрадовалась Варварушка, бросилась с плачем к старичку в ноги и опять заголосила, как безумная:

— Одолень-трава! Одолей ты злых людей: лихо бы на нас не думали, дурно бы нам не делали. Верни, старичок, мне мою Крупеничку!

Выслушал её старичок и ласково ответил:

— Коли так, будь же ты мне в дороге верной спутницей, в трудах — помощницей!

Так сказал он мамушке и взмахнул рукавом над её голо­вою. И тотчас Варварушка об­ратилась в дорожный посох. С ним и пошёл старичок в путь-дорогу. Где гора крута, посо­шок ему опорой служит, где чаща густа — он кусты раздвига­ет, где собаки злы — он их от­гоняет.

Шёл, шёл старичок и при­шёл в басурманское становище, где жил Талантай и где сна­ряжали в ту пору караван для отсылки хану драгоценных по­дарков. Отсылали золото и меха, камни самоцветные и снаряжа­ли в дальний путь красавиц невольниц.

Среди них была и Крупенич­ка.

Худ. С.Бордюг

Остановился старичок у до­роги, по которой должен был идти караван, развернул свой узелок и начал раскладывать будто для продажи разные слас­ти — тут у него и мёд, и пряни­ки, и орехи. Огляделся он по сторонам — нет ли кого, поднял над головой и бросил оземь свой посох дорожный; потом взмах­нул над ним рукавом — и вмес­то посоха поднялась с травы и стоит перед ним мамушка Вар­варушка.

— Ну, теперь, мамушка, не зевай, — говорит ей старичок — Гляди во все глаза на дорогу: на неё вскоре упадёт малое зёрнышко. Как упадёт, бери его скорей, зажимай в руке и береги, покуда домой не вернёмся. Смотри не потеряй зёрнышка, коль мила тебе твоя Крупеничка.

Вот и тронулся караван из становища; проходит он по до­роге мимо старичка, а тот на лужайке сидит, разложил вокруг себя сласти и приветливо покрикивает.

— Кушайте, красавицы, соты медовые, пряники душистые, орехи калёные!

Худ. С.Бордюг

И мамушка Варварушка ему поддакивает:

— Кушайте, красавицы: веселее будете, румянее станете!

Увидели их басурманы — велели сейчас же сластями краса­виц попотчевать. И старики понесли им своё угощение:

— Кушайте, кушайте на здоровье!

Обступили их девушки; одни посмеиваются, другие молча глядят, третьи печалятся, отворачиваются.

— Кушайте, девицы! Кушайте, красавицы!

Ещё издали завидела Крупеничка свою мамушку Варварушку. Сердце у неё так в груди и запрыгало, а лицо побе­лело. Чувствует она, что неспроста пришла сюда старуха и не­спроста не признаёт её, а идёт к ней словно чужая: не здо­ровается, не кланяется, идёт прямо на неё, во все глаза гля­дит и только громким голосом твердит одно и то же:

— Кушайте, милые, кушайте!

Старичок тоже покрикивает, а сам во все стороны разда­ёт кому орехов, кому мёду, кому пряников... И всем стало вдруг весело.

Подошёл старичок поближе к Крупеничке да как выбро­сит в воздух в левую сторону от неё у всех над головами целую горсть гостинцев, да ещё горсть, да ещё горсть... Ки­нулись девушки ловить да подбирать гостинцы, а он взмах­нул рукавом над Крупеничкой в правую сторону — и Крупенички не стало. Только упало вместо неё на дорогу малое гречишное зёрнышко.

Худ. С.БордюгБросилась за ним мамушка Варварушка, схватила зёрныш­ко в руку и зажала крепко-накрепко, а старичок махнул и над нею рукавом — и вместо Варварушки поднял с земли до­рожный посох.

— Кушайте, красавицы, кушайте на здоровье!..

Роздал он поскорее все остатки, встряхнул пустым мешоч­ком, поклонился всем на прощание и пошёл потихоньку сво­им путём, опираясь на посох. Басурманы ему ещё воловий пузырь с кумысом на дорогу дали.

Никто и не заметил сразу, что невольниц стало на одну меньше.

Долго ли, коротко ли, возвратился благополучно старичок на тот самый берег, где повстречался с мамушкой Варварушкой, где вдоль по озеру раскинулись зелёные широкие лис­тья и белыми звёздами по воде цвела одолень-трава. Кинул он оземь свой посох дорожный — и перед ним опять стоит мамушка Варварушка: правая рука в кулачок зажата и к сердцу приложена— не оторвёшь.

Спросил её старичок:

— Укажи мне: где здесь у вас поле, никогда не паханное, где земля, никогда не сеянная?

Худ. С.Бордюг

— А вот тут, около озера, — отвечает Варварушка, — поляна никогда не пахана, земля никогда не сеяна; цветёт она, чем сама засеется.

Взял тогда старичок из рук у неё гречишное зёрнышко, бросил его на землю несеяную и сказал:

— Крупеничка, красная девица, живи, цвети, молодейся доб­рым людям на радость! А ты, греча, выцветай, созревай, завивайся — будь ты всем людям на угоду!

Проговорил — и исчез старичок, как будто никогда его здесь и не было. Глядит мамушка Варварушка, протирает глаза, будто спросонья, и видит перед собой Крупеничку, красавицу свою ненаглядную, живую и здоровую.

Худ. С.БордюгА там, где упало малое зёрнышко, зазеленело не виданное доселе растение, и развело оно по всей стране цветистую душистую гречу, про которую и теперь, когда её сеют, поют старинную песенку: