БАБАУШКА ВЬЮГА

(Братья Гримм)

Рис.Э.Булатова и О.ВасильеваБыли у вдовы две дочки: од­на красивая да работящая, а другая некрасивая и ле­нивая, но вдова её любила больше: она была её родная дочь. А красавица падчерица сколько ни трудилась — никогда доброго слова не слышала.

Каждый день мачеха задавала бедняжке урок — выставляла её с прялкой на улицу; и сидела бедная девочка у колодца, пряла — пряла до тех пор, пока у неё из пальчиков кровь не закапает. Вот как-то и случилась с ней беда: замарала она кровью пряжу на вере­тене, попробовала веретено в колодце сполос­нуть, наклонилась, а оно выскользнуло из рук и утонуло.

Заплакала девочка, побежала к мачехе, пожаловалась на свою беду, но злая мачеха стала её бранить и корить, а под конец
ска­зала:

Рис.Э.Булатова и О.Васильева

— Сумела уронить — сумей и достать.

Вернулась девочка к колодцу и сама не знает, что делать: и веретена жалко, и перед мачехой страшно...

Взяла и прыгнула за своим веретеном сама прямо в колодец. Прыгнула — и об­мерла...

Вот очнулась она, а кругом так хорошо: лужок зеленеет, солнышко светит, цветы цветут.

Пошла она по этому лугу и видит — стоит печь, полная хлеба, и все хлебцы кри­чат:

— Вытащи меня! Вытащи, а то я подго­рю! Я уж давно испёкся!

Девочка скорей подбежала и вытащила все хлебцы — ни одного не забыла!

Рис.Э.Булатова и О.Васильева

Пошла она дальше. Видит — стоит яблоня, а на ней полным-полно яблочек.

— Потряси меня, потряси — мои яблочки уж давно поспели!—услыхала девочка.

Тряхнула девочка яблоню, яблоки так и посыпались градом. Стряхнула она все ябло­ки до последнего, сложила их горкой и пошла дальше.

Шла она, шла и дошла до какой-то избуш­ки. Оттуда выглянула старушка, да с такими большущими зубами, что девочка испугалась и бросилась бежать.

Но старушка крикнула ей вслед:

— Чего испугалась, дитятко? Оставайся лучше у меня, помоги мне по хозяйству! Бу­дешь хорошо работать, и тебе неплохо бу­дет. Ты, главное, стели постель как следует, получше перину взбивай, чтобы пух летел, и тогда на всём свете снег пойдёт (В Германии есть такая поговорка: «Когда идёт снег — это бабушка Вьюга перину взбивает!»). Ведь я знаешь кто? Бабушка Вьюга.

Рис.Э.Булатова и О.Васильева

Старушка говорила так ласково, что де­вочка осмелела, вернулась и согласилась у неё остаться.

Прилежно взялась она за работу и во всём старалась бабушке угодить: а уж когда она перины взбивала — пух так и летал кру­гом, словно снежные хлопья.

И жилось ей у бабушки Вьюги хорошо: хозяйка была с ней всегда добра и привет­лива, не жалела для неё ни доброго слова, ни лакомого кусочка.

Долго ли, коротко ли пожила девочка у бабушки Вьюги, но что-то стала грустить и тосковать. Сперва она сама не знала, отчего грустит, о чём тоскует, а потом поняла: хоть и жилось тут куда лучше, чем дома, взяла её тоска по родной стороне.

Рис.Э.Булатова и О.Васильева

А как стало ей невтерпёж, пришла она к старушке и говорит:

— Простите меня, бабушка, хорошо мне у вас живётся, но не могу я больше тут оста­ваться,— стосковалась я по родному дому.

Бабушка Вьюга отвечает:

— Ну, что ж, дитятко, ничего худого в этом нет: а работой твоей я так довольна, что сама помогу тебе домой добраться.

Взяла она девочку за руку и повела; вско­ре пришли они к высоким воротам. Ворота сами собой распахнулись, а когда девочка в них вошла, вдруг хлынул на неё золотой дождь и всю её озолотил.

Рис.Э.Булатова и О.Васильева

— Получай, что заслужила!—сказала ба­бушка Вьюга и подала девочке веретено, то самое, которое упало когда-то в колодец.

Тут ворота закрылись, и девочка оказа­лась в родной деревне возле своего дома.

Радостно побежала она домой, а когда пробегала мимо колодца, их петушок запел:

— Ку-ка-ре-ку! Ко-ко-ко-ко! Вернулось наше Зо-лот-ко!

Увидели мачеха и сводная сестра, что красавица падчерица вся в золоте, и встре­тили её с почётом.

Девочка рассказала обо всём, что с ней случилось, а мачеха, когда услыхала про её счастье, позавидовала и захотела, чтобы её родная дочь, лентяйка, тоже озолотилась. Да­ла она ей веретено и отправила её к колод­цу прясть, да ещё научила руки себе тернов­ником исколоть. Лентяйка намазала веретено кровью, бросила его в колодец и сама следом прыгнула.

Рис.Э.Булатова и О.Васильева

И она тоже оказалась на том же цветущем лугу и пошла по той же тропинке.

Как подошла она к печи, хлебцы и ей закричали.

— Вытащи нас! Вытащи, а то мы подго­рим! Мы давно испеклись!

Но лентяйка отвечала:

— Вот ещё! Охота была мараться!—И пошла себе дальше.

Подошла она к яблоне. Яблоня её попро­сила:

— Потряси меня, потряси — яблочки уже поспели!

— Охота была надрываться!—отвечала лентяйка. — Ещё как бы меня не зашибло! — и пошла себе дальше.

Рис.Э.Булатова и О.Васильева

Пришла лентяйка к бабушке Вьюге. Она нисколько её не испугалась. Ведь сестрёнка ей уже рассказала, что старушка не злая и бояться её зубов нечего.

Вот стала она жить у бабушки Вьюги в работницах.

В первый день она ещё кое-как, через си­лу, трудилась и слушалась хозяйку — уж очень ей хотелось озолотиться; но на другой день уже начала лениться, на третий — ещё пуще: даже встать вовремя не пожелала.

Да и постель старушке Вьюге она не сте­лила, не взбивала, как полагается — так, чтобы всюду пух летал...

Рис.Э.Булатова и О.ВасильеваТерпела-терпела бабушка Вьюга лентяй­ку, а потом попросила её убраться восвояси. Та была рада-радёхонька.

Подходит к воротам и радуется заранее: «Ну, сейчас меня золотом осыплют»... Да только вместо золотого дождя вылился на неё целый котёл чёрной-пречёрной смолы.

— Получай, что заслужила, — сказала ба­бушка Вьюга и захлопнула ворота.

БРЕМЕНСКИЕ МУЗЫКАНТЫ

(Братья Гримм)

Худ. Г. Бедарев

Много лет тому назад жил на свете мельник. И был у мельника осёл — хороший осёл, умный и силь­ный. Долго работал осёл на мельнице, таскал на спине кули с мукой и вот наконец состарился.

Видит хозяин: ослабел осёл, не годится больше для работы — и выгнал его из дому. Испугался осёл:

«Куда я пойду, куда денусь? Стар я стал и слаб». А потом подумал:

«Пойду-ка я в город Бремен и стану там уличным музыкантом».

Так и сделал. Пошёл в город Бремен. Идёт осёл по дороге и кричит по-ослиному. И вдруг видит: лежит на дороге охотничья собака, язык высунула и тяжело дышит.

— Отчего ты так запыхалась, собака? — спраши­вает осёл.— Что с тобой?

— Устала,— говорит собака.— Бежала долго, вот и запыхалась.

— Что ж ты так бежала, собака? — спрашивает осёл.

— Ах, осёл,— говорит собака,— пожалей меня! Жила я у охотника, долго жила. По полям и болотам за дичью для него бегала, а теперь стара стала, для охоты больше не гожусь, задумал мой хозяин убить меня. Вот я и убежала от него, что дальше делать — не знаю.

— Пойдём со мной в город Бремен,— отвечает ей осёл,— сделаемся там уличными музыкантами. Лаешь ты громко, голос у тебя хороший. Ты бу­дешь петь и в барабан бить, а я буду петь и на гитаре играть.

— Что ж,— говорит собака,— пойдём.

Худ. Г. Бедарев

Пошли они вместе.

Осёл идёт — кричит по-ослиному, собака идёт — лает по-собачьи.

Шли они, шли и вдруг видят — сидит на дороге кот, печальный сидит, невесёлый.

— Что ты такой печальный? — спрашивает его осёл.

— Что ты такой невесёлый? — спрашивает собака.

— Ах,— говорит кот,— пожалейте вы меня, осёл и собака! Жил я у своей хозяйки, долго жил,— ловил крыс и мышей. А теперь вот стар стал и зубы у меня притупились. Видит хозяйка: не могу я больше мышей ловить — и задумала меня утопить в речке. Я и убежал из дому. А что дальше делать, как прокормиться — не знаю.

Осёл ему отвечает:

— Пойдём с нами, кот, в город Бремен, станем там уличными музыкантами. Голос у тебя хороший, ты
бу­дешь петь и на скрипке играть, собака — петь и в бара­бан бить, я буду петь и на гитаре играть.

— Что ж,— говорит кот,— пойдём.

Пошли они вместе.

Осёл идёт — кричит по-ослиному, собака идёт — лает по-собачьи, кот идёт — мяукает по-кошачьи.

Шли они, шли. Проходят мимо одного двора и видят — сидит на воротах петух и кричит во всё горло:
«Ку-ка-реку!»

— Ты что, петушок, кричишь? — спрашивает его осёл.

— Что с тобой случилось? — спрашивает его собака.

— Может, тебя кто обидел? — спрашивает кот.

— Ах,— говорит петух,— пожалейте вы меня, осёл, собака и кот! Завтра к моим хозяевам гости приедут. Вот и собираются мои хозяева зарезать меня и сварить из меня суп. Что мне делать?

Худ. Г. Бедарев

Отвечает ему осёл:

— Пойдём, петушок, с нами в город Бремен и станем там уличными музыкантами. Голос у тебя хороший, ты будешь петь и на балалайке играть, кот будет петь и на скрипке играть, собака — петь и в барабан бить, а я буду петь и на гитаре играть.

— Что ж,— говорит петух,— пойдём.

Пошли они вместе.

Осёл идёт — кричит по-ослиному, собака идёт — лает по-собачьи, кот идёт — мяукает по-кошачьи, петух идёт — кукарекает.

Шли они, шли, и вот настала ночь. Осёл и собака легли под большим дубом, кот сел на ветку, а петух взлетел на самую верхушку дерева и стал оттуда смотреть по сторонам.

Смотрел, смотрел и увидел — светится невдалеке огонёк.

— Огонёк светится! — кричит петух.

Осёл говорит:

— Надо узнать, что это за огонёк. Может быть, поблизости дом стоит.

Собака говорит:

— Может, в этом доме мясо есть. Я бы поела.

Кот говорит:

— Может, в этом доме молоко есть. Я бы попил.

А петух говорит:

— Может, в этом доме пшено есть. Я бы поклевал.

Встали они и пошли на огонёк. Вышли на поля­ну, а на поляне дом стоит, и окошко в нём све­тится.

Худ. Г. БедаревОсёл подошёл к дому и заглянул в окошко.

— Что ты там видишь, осёл? — спрашивает его петух.

— Вижу я,— отвечает осёл,— сидят за столом разбойники, едят и пьют.

— Ох, как есть хочется! — сказала собака.

— Ох, как пить хочется! — сказал кот.

— Как бы нам разбойников из дома выгнать? — сказал петух.

Думали они, думали и придумали.

Осёл тихонько поставил передние ноги на подокон­ник, собака взобралась на спину ослу, кот вско­чил на спину собаке, а петух взлетел на голову коту.

И тут они все разом закричали: осёл — по-ослиному, собака — по-собачьи, кот — по-кошачьи, а петух закукарекал.

Закричали они и ввалились через окно в комнату.

Испугались разбойники и убежали в лес.

А осёл, собака, кот и петух сели вокруг стола и принялись за еду.

Ели-ели, пили-пили — наелись, напились и спать легли.

Осёл растянулся во дворе на сене, собака улеглась перед дверью, кот свернулся клубком на тёплой печи, а петух взлетел на ворота.

Потушили они огонь в доме и заснули.

А разбойники сидят в лесу и смотрят из чащи на свой дом.

Видят — огонь в окошке погас, темно стало.

И послали они одного разбойника посмотреть, что в доме делается. Может, зря они так испуга­лись.

Подошёл разбойник к дому, отворил дверь, зашёл на кухню. Глядь, а на печи два огонька горят.

«Наверное, это угли,— подумал разбойник.— Вот я сейчас лучинку разожгу».

Ткнул он в огонёк лучинкой, а это был кошачий глаз.

Худ. Г. БедаревРассердился кот, вскочил, зафыркал да как цапнет разбойника лапой, да как зашипит!

Разбойник — в дверь. А тут его собака за ногу схватила.

Разбойник — во двор. А тут его осёл копытом лягнул.

Разбойник — в ворота. А с ворот петух как за­кричит:

— Кукареку!

Кинулся разбойник со всех ног в лес. Прибежал к своим товарищам и говорит:

— Беда! В нашем доме поселились страшные великаны. Один мне своими длинными пальцами в лицр вцепился, другой мне ножом ногу порезал, третий меня по спине дубиной стукнул, а четвёртый закричал мне вслед: «Держи вора!»

— Ox,— сказали разбойники,— надо нам отсюда поскорее уходить.

И ушли разбойники из этого леса навсегда. А бременские музыканты — осёл, собака, кот и петух — остались жить у них в доме да поживать.

Пересказ А. Введенского под редакцией С. Маршака

ЗАЯЦ И ЁЖ

(Братья Гримм)

Худ. Г. Бедарев

Эту историю почему-то считают выдумкой, а между тем в ней всё — истинная правда. Мой дедушка, рассказывая её мне, каждый раз говорил:

— Конечно, это было на самом деле, а иначе разве я стал бы об этом рассказывать?

А история вот какая.

Это было в одно воскресное утро летом, как раз когда цвела гречиха. Солнце ярко светило на ясном небе, тёплый утренний ветерок веял над полями. Жаворонки звенели в вышине, пчёлы жужжали в гречихе. Всё живое радовалось, и ёжик тоже.

Ёж стоял у дверей своего дома, скрестив на груди руки. Он подставлял мордочку тёплому ветерку и напевал песенку — ни плохо, ни хорошо, а именно так, как обычно напевают ежи в погожее воскресное утро.

Стоял он так да напевал вполголоса и вдруг по­думал: «Пока жена моется и наряжается, я мог бы прогуляться по полю и посмотреть, как растёт моя брюква».

А брюква была посажена тут же, возле его дома. Ёж с семьёй охотно лакомился ею и поэтому считал её своей собственностью.

Сказано — сделано. Ёж закрыл дверь и отправился в поле.

Он был ещё совсем близко от дома и только собрался обогнуть куст терновника и свернуть к брюквенному полю, как вдруг ему повстречался заяц. Заяц тоже спешил по делам — осмотреть свою капу­сту.

Ёж приветливо поздоровался с зайцем и пожелал ему доброго утра.

Но заяц считал себя знатным барином и был ужасно высокомерен. Он не ответил на поклон ежа, а сказал ему с самым презрительным видом:

— Как это ты в такую рань уже очутился здесь, в поле?

— Я вышел погулять,— ответил ёж.

— Погулять? — засмеялся заяц.— Я думаю, твои ноги не очень-то годятся для прогулок.

Худ. Г. Бедарев

Этот ответ разозлил ежа. Он многое мог стерпеть, но о своих ногах не позволял ничего говорить, потому что они были у него кривые.

— Ты воображаешь,— сказал ёж,— что от твоих ног больше толку?

— Я думаю,— ответил заяц.

— Это ещё надо проверить,— сказал ёж.— Готов поспорить, что если мы побежим наперегонки, я обгоню тебя.

— Это же курам на смех! — закричал заяц.— Ты — с твоими кривыми ногами! Ну ладно, будь по-твоему: если уж тебе так хочется, бежим хоть сейчас.

— Нет, нам незачем так спешить,— ответил ёж.— Я ещё ничего не ел. Я зайду домой, немножко закушу и через полчаса буду опять здесь, на этом самом месте.

Заяц согласился, и ёж ушёл.

По дороге он рассуждал: «Заяц надеется на свои длинные ноги, но я проведу его. Хоть он и знатный барин, но зато круглый дурак».

Пришёл ёж домой и сказал своей жене:

— Собирайся скорее, жена, и пойдём со мной в поле.

— А что случилось? — спросила жена.

— Я поспорил с зайцем и буду бегать с ним наперегонки, а ты должна быть свидетелем.

— Ах боже мой, ты совсем одурел, муженёк! — закричала на него ежиха.— В своём ли ты уме? Да как ты можешь тягаться с зайцем?

— Молчи! — сказал ёж.— Это тебя не касается, не вмешивайся в мужские дела. Собирайся, и пойдём.

Что было делать ежихе! Волей-неволей ей приш­лось послушаться.

По дороге ёж сказал жене:

— Ну, слушай внимательно. Вон на том поле мы будем бегать. Заяц по одной борозде, а я — по другой. Мы побежим с того конца. Тебе нужно только стоять здесь, в борозде, и, когда заяц прибежит, крикнуть ему: «А я уже здесь!»

Когда они пришли на пашню, ёж указал жене её место и поспешил на другой конец поля. Заяц был уже там.

— Можно начинать? — спросил он.

— Конечно,— ответил ёж.

Тут они стали каждый в свою борозду. Заяц сосчитал: «Раз, два, три!» — и вихрем понёсся по пашне.

А ёж пробежал шага три, а потом свернулся в клубок и спокойно улёгся в борозде.

Когда заяц во весь дух примчался на другой конец пашни, верная супруга ежа крикнула ему:

— А я уже здесь!

Заяц остолбенел от изумления — он подумал, конечно, что видит перед собой самого ежа. Ведь всем известно, что супруга ежа выглядит точнёхонько как её муж.

«Здесь что-то нечисто!» — подумал заяц и за­кричал:

— Бежим ещё раз! Поворачивай! — и опять по­мчался вихрем — так, что у него чуть уши от головы не оторвались.

Худ. Г. БедаревА супруга ежа спокойно осталась на своём месте. Когда же заяц примчался обратно, ёж крикнул ему:

— А я уже здесь!

Заяц разозлился и закричал:

ХРАБРЫЙ ПОРТНОЙ

(Братья Гримм)

Худ. В. ЧапляВ одном немецком го­роде жил портной, звали его Ганс. Целый день сидел он на столе у окошка, поджав ноги, и шил. Куртки шил, штаны, жилетки шил.

Вот как-то сидит портной Ганс на столе, шьёт и слышит — кричат на улице: «Варенье! Сливовое варенье! Кому варенья?»

«Варенье! — подумал портной. — Да ещё сливовое. Это хорошо».

Подумал он так и закричал в окошко:

— Тётка, тётка, иди сюда! Дай-ка мне варенья!

Купил он этого варенья полбаночки, отрезал себе кусок хлеба, намазал его вареньем и стал жилетку дошивать.

«Вот, — думает, — дошью жилетку и варенья поем».

А в комнате у портного Ганса много-много мух бы­ло, прямо не сосчитать сколько. Может, тысяча, а мо­жет, и две тысячи. Почуяли мухи, что вареньем пахнет, и налетели на хлеб.

— Мухи, мухи, — говорит им портной, — вас-то кто сюда звал? Зачем на моё варенье налетели?

А мухи его не слушают и едят варенье. Тут порт­ной рассердился, взял тряпку да как ударит тряпкой по мухам, так семь мух сразу и убил.

— Вот какой я храбрый! — сказал портной Ганс.— Об этом весь город должен узнать. Да что город? Пусть весь мир узнает! Скрою-ка я себе новый пояс и вышью на нём большими буквами: «Когда злой бы­ваю, семерых убиваю».

Худ. В. Чапля

Так он и сделал. Потом он надел на себя новый пояс, сунул в карман кусочек творожного сыра на до­рогу и вышел из дому.

У самых своих ворот увидел он птицу, запутавшую­ся в кустарнике. Бьётся птица, кричит, а выбраться не может. Поймал Ганс птицу и сунул её в тот же кар­ман, где у него творож­ный сыр лежал.

Шёл он, шёл и при­шёл наконец к высокой горе. Забрался на верши­ну и видит: сидит на горе великан и кругом посмат­ривает.

— Здравствуй, прия­тель! — говорит ему порт­ной Ганс.— Пойдём вместе со мною по свету стран­ствовать.

— Какой ты мне при­ятель! — отвечает вели­кан.— Ты слабенький, ма­ленький, а я большой и сильный. Уходи, пока цел.

— А это ты видел? — говорит портной Ганс и по­казывает великану свой пояс. А на поясе у Ганса выши­то крупными буквами: «Когда злой бываю, семерых убиваю».

Прочёл великан и подумал: «Кто его знает, может, он и верно сильный человек. Надо его испытать».

Взял великан в руки камень и так крепко сжал его, что из камня потекла вода.

— А теперь ты попробуй это сделать, — сказал ве­ликан.

— Только и всего? — говорит портной. — Ну, для меня это дело пустое.

Вынул он потихоньку из кармана кусок творожного сыра и стиснул в кулаке. Из кулака вода так и поли­лась на землю.

Худ. В. ЧапляУдивился великан такой силе, но решил испытать Ганса ещё раз. Поднял с земли камень и швырнул его в небо. Так далеко за­кинул, что камня и видно не стало.

— Ну-ка, — говорит он портному, — попробуй и ты так.

— Высоко ты броса­ешь, — сказал портной. — А всё же твой камень упал на землю. Вот я брошу, так прямо на небо камень закину.

Сунул он руку в кар­ман, выхватил птицу и швырнул её вверх. Птица взвилась высоко-высоко в небо и улетела.

— Что, приятель, ка­ково? — спрашивает портной Ганс.

— Неплохо, — говорит великан. — А вот посмотрим теперь, можешь ли ты дерево на плечах снести.

Подвёл он портного к большому срубленному дубу и говорит:

— Если ты такой сильный, так помоги мне вынести это дерево из лесу.

— Ладно, — ответил портной, а про себя подумал: «Я слаб, да умён, а ты силён, да глуп. Я всегда тебя обмануть сумею».

И говорит великану:

— Ты себе на плечи только ствол взвали, а я поне­су все ветви и сучья. Ведь они тяжелее будут.

Так они и сделали.

Великан взвалил себе на плечи ствол и понёс. А портной вскочил на ветку и уселся на ней верхом. Та­щит великан на себе всё дерево, да ещё и портного в придачу. А оглянуться назад не может. Ему ветви мешают. Едет портной Ганс верхом на ветке и песенку поёт:

Как пошли наши ребята
Из ворот на огород...

Худ. В. Чапля

Долго тащил великан дерево, наконец устал и гово­рит:

— Слушай, портной, я сейчас дерево на землю сбро­шу. Устал я очень.

Тут портной соскочил с ветки и ухватился за дере­во обеими руками, как будто он всё время шёл поза­ди великана.

— Эх ты, — сказал он великану, — такой большой, а силы, видать, у тебя мало.

Оставили они дерево и пошли дальше.

Шли, шли и пришли наконец в пещеру. Там у костра сидели пять вели­канов, и у каждого в ру­ках было по жареному барану.

— Вот, — говорит вели­кан, который привёл Ган­са,— тут мы и живём. Забирайся-ка на эту кровать, ложись и отдыхай.

Посмотрел портной на кровать и подумал:

«Ну, эта кровать не по мне. Чересчур велика».

Подумал он так, нашёл в пещере уголок потемнее и лёг спать. А ночью ве­ликан проснулся, взял большой железный лом и ударил с размаху по кро­вати.

— Ну, — сказал вели­кан своим товарищам, — теперь-то я избавился от этого силача.

Встали утром все шес­теро великанов и пошли в лес дрова рубить.

А портной тоже встал, умылся, причесался и по­шёл за ними следом.

Увидели великаны в ле­су Ганса и перепугались.

«Ну, — думают, — если мы даже ломом железным его не убили, так он те­перь всех нас перебьёт».

И разбежались велика­ны в разные стороны.

Худ. В. Чапля

А портной посмеялся над ними и пошёл куда глаза глядят.

Шёл он, шёл и пришёл наконец к королевскому дворцу. Там у ворот он лёг на зелёную траву и крепко заснул.

А пока он спал, уви­дели его королевские слу­ги, наклонились над ним и прочли у него на поясе надпись: «Когда злой бы­ваю, семерых убиваю».

— Вот так силач к нам пришёл, — сказали они. — Надо королю о нём доло­жить.

Побежали королевские слуги к своему королю и говорят:

— Лежит у ворот тво­его дворца силач. Хорошо бы его на службу взять. Если война будет, он нам пригодится.

Король обрадовался.

— Верно, — говорит, — зовите его сюда.

Выспался портной, про­тёр глаза и пошёл слу­жить королю.

Служит он день, слу­жит другой. И стали ко­ролевские воины говорить друг другу:

— Чего нам хорошего ждать от этого силача? Ведь он, когда злой бы­вает, семерых убивает. Так у него и на поясе написано.

Пошли они к королю и сказали:

— Не хотим служить с ним вместе. Он всех нас перебьёт, если рас­сердится. Отпусти нас со службы.

А король уже и сам жалел, что взял такого силача к себе на службу.

«А вдруг, — думал он,— этот силач и в самом деле рассердится, воинов моих перебьёт, меня зару­бит и сам на моё место сядет. Как бы от него из­бавиться?»

Худ. В. Чапля

Позвал он портного Ганса и говорит:

— В моём королевстве в дремучем лесу живут два разбойника, и оба они такие силачи, что никто к ним близко подойти не смеет. Приказы­ваю тебе найти их и одолеть. А в помощь тебе даю сотню всадников.

— Ладно, — сказал портной. — Я, когда злой бываю, семерых убиваю. А с двумя-то разбойни­ками я и шутя справлюсь.

И пошёл он в лес. А сто королевских всад­ников за ним следом поскакали.

На опушке леса обернулся портной к всад­никам и говорит:

— Вы, всадники, здесь подождите, а я с раз­бойниками один справлюсь.

Вошёл он в чащу и стал оглядываться кругом. Видит: лежат под большим деревом два разбой­ника и так храпят во сне, что ветки над ними колышутся.

Портной недолго думая набрал полные карманы камней, залез на дерево и стал сверху бросать кам­ни в одного разбойника. То в грудь попадёт ему, то в лоб. А разбойник храпит и ничего не слышит.

И вдруг один камень стукнул разбойника по носу. Разбойник проснулся и толкает своего товарища в бок:

— Ты что меня бьёшь?

— Да что ты,— говорит другой разбойник.— Я те­бя не бью, тебе, видно, приснилось.

И опять они оба заснули.

Худ. В. Чапля

Тут портной начал бросать камни в другого раз­бойника.

Тот тоже проснулся и стал кричать на товарища:

— Ты что в меня камни бросаешь? С ума сошёл?

Да как ударит своего приятеля по лбу. А тот его.

И стали они драться камнями, палками и ку­лаками.

И до тех пор дрались, пока друг друга на­смерть не убили.

— Дело сделано. Оба убиты. Ну и злые же эти разбойники — и кам­ни они в меня швыряли, и кулаками на меня за­махивались, да что им со мной поделать? Ведь я, когда злой бываю, семе­рых убиваю.Тогда портной соско­чил с дерева, вышел на опушку леса и говорит всадникам:

Въехали королевские всадники в лес и видят: верно, лежат на земле два разбойника, лежат и не ше­велятся — оба убиты.

Вернулся портной Ганс во дворец к королю. А ко­роль хитрый был. Выслушал он Ганса и думает:

«Ладно, с разбойниками ты справился, а вот сейчас я тебе такую задачу задам, что ты у меня в живых не останешься».

— Слушай, — говорит Гансу король, — поди-ка ты опять в лес, излови свире­пого зверя-единорога.

— Изволь,— говорит по­ртной Ганс, — это я могу. Ведь я, когда злой бываю, семерых убиваю. Так с од­ним-то единорогом живо справлюсь.

Взял он с собой топор и верёвку и опять пошёл в лес.

Недолго пришлось порт­ному Гансу искать единоро­га: зверь сам к нему на­встречу выскочил — страш­ный, шерсть дыбом, рог ос­трый, как меч.

Худ. В. Чапля

Кинулся на портного единорог и хотел было проткнуть его своим рогом, да портной за дерево спрятался. Единорог с разбегу так и всадил в дере­во свой острый рог. Рванулся назад, а вытащить не может.

— Вот теперь-то ты от меня не уйдёшь! — сказал портной, набросил единорогу на шею верёвку, вырубил топором его рог из дерева и повёл зверя на верёвке к королю.