ДОЧЬ СТАРИКА ОЛЕКШИНА

Алтайская сказка

Худ. И. Кузнецов

Жил когда-то на голубом Алтае старик Олекшин; у него были три дочери и буро-пегий конь.

Однажды от Тайбон-хана и девяти его зайсанов — старшин — прискакал к аилу старика Олекшина го­нец и крикнул:

— Отправляйся, старик Олекшин, на войну! Тайбон-хан собирает войско против хана Кузулуна.

Стал старик Олекшин отказываться:

— Не гожусь я для войны! Кости мои затверде­ли, зубы у меня выпали, глаза мои зоркость потеря­ли, чёрная моя голова стала бела, как перья лебедя! Не воин я теперь.

Стал гонец пугать старика Олекшина:

— Добром на войну не поедешь — силой поведут!

Сказал и ускакал к Тайбон-хану.

Загоревал старик Олекшин:

— Лучше бы вместо трёх дочерей был у меня один сын! Он и поехал бы вместо меня на войну!

Однако делать нечего, спорить с Тайбон-ханом не станешь. Стал старик Олекшин собираться на войну. Достал свой чёрный лук, стал седлать буро-пегого ко­ня. Наложил на него потник, на потник — бронзовое седло. Потом надел крепкий панцирь, сел на своего старого буро-пегого коня и хотел отправиться в путь.

Подбежала к нему старшая дочь, схватилась за повод и говорит:

— Пришли твои старческие годы. Кости твои за­твердели. Нельзя тебе ехать на войну. Вместо тебя я поеду.

Снял старик Олекшин свой чёрный лук, снял пан­цирь — отдал старшей дочери.

Вскинула дочь на спину чёрный лук, села на буро-пегого коня, косу с золотыми нитями, блестевшую, как небесные звёзды, заложила за плечи. Быстро по­скакала от своего аила.

Встречавшиеся на пути высокие горы перевали­вала, большие реки вброд переезжала.

Доехала она до Темир-тайги — железной горы. Выбежала тут из норы чёрная лисица с хвостом в де­вять кулашей и встала на пути. Буро-пегий конь испугался, захрапел и повернул назад. Хотела девуш­ка остановить коня, да не могла. Прискакал конь к своему аилу, остановился у железной коновязи. Де­вушка тут с коня свалилась, без чувств лежит.

Когда очнулась, увидела над собой отца. Говорит ей старик Олекшин:

— Только задержала ты меня! Достанется мне теперь от Тайбон-хана и девяти его зайсанов!

Снял старик со старшей дочери свой чёрный пан­цирь, снял свой чёрный лук и говорит:

— Придётся, видно, самому ехать!

Только хотел сесть на своего буро-пегого коня, подбежала к нему средняя дочь, схватилась крепко за конский повод.

— Старый ты для войны, отец! Оставайся в сво­ём аиле,— говорит,— я поеду за тебя!

— Смотри не вернись с пути! Не то доведёшь до того, что отрубит Тайбон-хан мою седую голову! — отвечает ей старик Олекшин.

Девушка надела чёрный отцовский панцирь, вски­нула за плечи чёрный лук, села на буро-пегого коня и отправилась в путь.

Миновала она высокие горы, переправилась вброд через быстрые реки и доехала до Темир-тайги. Тут из тёмной пасти Темир-тайги выбежал волк с хвостом в девять кулашей и стал на пути у девушки.

Буро-пегий конь испугался, повернул назад, а де­вушка от страха память потеряла: не помнит, как в свой аил вернулась.

Снял с неё старик Олекшин доспехи и говорит:

— Видно, не миновать мне войны! Придётся ехать самому, а не то отрубит мне голову Тайбон-хан!

Только хотел он сесть на коня, прибежала млад­шая дочь, крепко схватилась за повод и говорит:

— Я поеду за тебя к Тайбон-хану!

Стала девушка надевать чёрный панцирь — не налезает панцирь на плечи! Пришлось его расстав­лять — увеличивать. День и ночь работал старик Олекшин, пока увеличил для дочери панцирь.

Надела девушка панцирь, вскинула за плечи чёр­ный лук. Косу с золотыми нитями закинула за спину и вскочила на буро-пегого коня. Раньше конь седоков носил — не чуял, а теперь спина его погнулась, ноги по копыта в землю ушли.

Поскакала девушка через высокие горы, через быстрые, широкие реки.

Подъехала она к Темир-тайге. Вышел навстречу ей чёрный шестирогий марал и загородил путь.

Попятился буро-пегий конь, захрапел, хотел назад повернуть. А девушка натянула удила и удержала коня. Потом ловко натянула чёрный лук — аргай, пу­стила в марала стрелу и пригвоздила к Темир-тайге! Соскочила она с коня, подбежала к маралу, смот­рит— а это отец её, старик Олекшин!

— Что ты делаешь здесь? Зачем вышел навстре­чу мне в шкуре марала? — спрашивает девушка.

— Я хотел испытать твою храбрость,— говорит старик Олекшин.— Хотел узнать, повернёшь ты назад, как твои сёстры, или нет. Оказывается, смелая ты! Поезжай к Тайбон-хану, не пропадёшь!

Вскочила девушка на буро-пегого коня, хлестнула его и помчалась дальше.

Долго она ехала и приехала наконец к железной юрте Тайбон-хана. Сняла с себя свой чёрный лук, прислонила к стене ханской юрты. От этого железная юрта Тайбон-хана покосилась набок. А девушка во­шла в юрту и села между входом и огнём.

Тайбон-хан глянул на неё и спрашивает:

— Кто ты?

— Я — дочь старика Олекшина, ездящего на бу­ро-пегом коне.

— Почему не приехал по моему приказу сам ста­рик Олекшин? — спрашивает Тайбон-хан.

— Глубока старость моего отца; кости его затвер­дели, чёрная голова поседела. Нет у него больше сил ездить на коне! Вместо него приехала я.

— Мои войска с девятью благородными зайсанами проехали уже половину пути к хану Кузулуну,— говорит Тайбон-хан.— Как ты теперь догонишь их?

— Недалеко они отъедут — догоню их!

Вышла дочь старика Олекшина, закинула за пле­чи свой чёрный лук, привесила к поясу алмас — бу­латный белый меч, села на буро-пегого коня и помча­лась рысью.

Пыль с неба падала на землю, пыль с земли взле­тала до неба — так быстро она скакала.

Не много времени прошло — догнала девушка войско Тайбон-хана и его зайсанов. Поехала вместе с ними.

Зайсаны спрашивают её:

— Зачем ты приехала вместо старика Олекшина?

Девушка говорит:

— Он дожил до глубокой старости и не в силах ездить на коне. Не было у нас другого выхода, вот я и приехала вместо отца.

Стали тут зайсаны и всё войско насмехаться над девушкой:

— Куда ты годишься? Разве бежать домой, когда бой начнётся.

Девушка на эти насмешки ничего не ответила.

Доехали они до чёрного дремучего леса. Нет это­му лесу ни конца ни краю.

Оставили зайсаны войско, приказали рубить лес, прокладывать дорогу. Целый день рубили. Пришла сумрачная ночь. На девяти тысячах мест раскинуло войско Тайбон-хана стоянки. Улеглись все на ночлег. И дочь старика Олекшина легла.

Утром, как заря загорелась, как солнце взошло, золотые лучи выпустило, села девушка на своего буро-пегого коня и поскакала куда-то. Отъехала она подальше от войска, вынула из колчана лучшую стре­лу, положила её на тетиву и натянула свой чёрный лук. Два конца тугого лука вместе сошлись, из боль­шого пальца девушки потянулся дым, в конце стрелы показался огонь. Выпустила девушка стрелу в сторо­ну чёрного дремучего леса.

Разорвала стрела чёрный лес надвое, как гриву жеребца. Открылся прямой путь. Удивились девять зайсанов Тайбон-хана, удивилось всё войско. Стали воины переговариваться между собой:

— Подлинно ли это девушка? Разве девушка мо­жет так стрелять?..

По пути, проложенному стрелой, отправились все дальше. Дошли до синей реки, которая и движется и не движется. На другом берегу юрта хана Кузулуна видна, а подойти к ней нельзя.

Приказали зайсаны войску остановиться. Стали думать, как через синюю реку перейти. Ничего при­думать не могли. Велели воинам расположиться на ночлег. Улеглись воины, заснули глубоким сном. Одна дочь старика Олекшина не заснула. Среди ночи вста­ла она, превратилась в серую пташку, перелетела си­нюю реку и села на юрту Кузулун-хана, возле самого дымохода. Уселась и стала слушать, о чём в юрте раз­говор ведут.

Сидит в юрте старый Кузулун-хан, говорит жене:

— Близко подошли к нам войска Тайбон-хана, только не удастся им перебраться через синюю реку, не пустит их она!

— Неужели нет нигде перехода? — спрашивает хана жена.

— Переход есть, только никто не знает, где он,— отвечает Кузулун-хан.— А переход этот возле самого Темир-терека — железного тополя. Если найдут его — переправятся; если не найдут — ни за что не переправятся: не пустит синяя река!

Выслушала жена и говорит:

— А что будем делать, если перейдут реку войска Тайбон-хана?

— Тогда я превращу всех моих подданных в пе­сок и угли, оставлю только самых негодных — боль­ных да старых. Если пожелают их взять, пусть бе­рут,— отвечает ей Кузулун-хан.

— А куда мы сами денемся?

— Сам я превращусь в паршивого старого верб­люда, тебя превращу в кожемялку, а единственную дочь нашу — в молодую берёзу.

Дочь старика Олекшина всё это выслушала, пере­летела через синюю реку в стан Тайбон-хана, легла и уснула.

Настало утро, загорелась заря, взошло солнце, золотые лучи выпустило. Поднялись воины Тайбон-хана. Поднялись и девять зайсанов. Стали опять ду­мать: где найти переправу через синюю реку?

Дочь старика Олекшина говорит:

— Идите все вслед за мною, я знаю, где можно перебраться на другой берег!

Села она на своего буро-пегого коня и поехала прямо к Темир-тереку — железному тополю. Нашла переход — единственный длинный конский волос, на­тянутый между двумя берегами, и поскакала по нему. А вслед за ней переправилось через синюю реку и всё войско.

Подъехали к юртам — никого нет: ни Кузулун-хана, ни его жены, ни войска. Лежат в юртах только больные да старые. Стали девять зайсанов спраши­вать их:

— Где ваш хан? Где все его воины?

Больные и старики говорят:

— Нет их, давно уж нет — пришёл из нижней об­ласти Албыс-хан и угнал всех в свою сторону.

Озлобились зайсаны:

— Ну, если воинов нет и хана нет, возьмём в плен стариков да хворых людей, погоним к нашему Тайбон-хану всех слепых и горбатых!

Собрали пленников, стали в обратный путь гото­виться.

Тут дочь старика Олекшина увидела паршивого старого верблюда, схватила его и привязала к хвосту своего буро-пегого коня.

— На что тебе нужен этот паршивый верблюд? — говорят ей.— Зачем его тащить с собой так далеко? Брось его!

— Он пригодится старым моим родителям — от­цу и матери: будут вьючить на него дрова! — отвечает дочь старика Олекшина.

Стала девушка сгребать песок да угли и насы­пать арчимаки — перемётные сумы.

— Зачем тебе нужны песок и угли? Или у нас их не найти? — спрашивают её.

— Угли пригодятся моему старому отцу, когда он будет ковать шило,— отвечает девушка,— а песок— чтобы засыпать им раскалённое железо.

Подняла она и кожемялку, которая возле самой ханской юрты валялась, навьючила её на верблюда.

— Разве у тебя дома не найдётся такого дерева, чтобы сделать кожемялку? — спрашивают её.

— Чего же моему отцу мастерить кожемялку, ко­гда есть готовая? Пригодится матери старые шкуры мять! — говорит девушка.

Навьючила она на верблюда кожемялку, стала выдёргивать с корнем молодую берёзку.

Смотрят на девушку воины, удивляются:

— Будто у нас не растут берёзы! На что она тебе?

— Сделаю ручку для шила!

Тут зайсаны приказали войску отправляться в об­ратный путь. Пошло войско, погнало к Тайбон-хану пленников— старых да горбатых.

Пришли девять благородных зайсанов к Тайбон-хану и говорят:

— Долго мы бились с войсками Кузулун-хана и наконец победили его. Пригнали к тебе и пленников, только немного: до нас приходил туда Албыс-хан из нижней области, тоже много пленников угнал!

Оглядел Тайбон-хан старых и горбатых, стал хва­лить своих благородных зайсанов:

— Ну, нам и эти годятся!

Усмехнулась дочь старика Олекшина и говорит:

— А я вот это притащила!

И толкнула к Тайбон-хану паршивого верблюда. Тайбон-хан разгневался, за насмешку это принял.

А верблюд дрыгнул ногами — и появился сам Ку­зулун-хан: голова чёрная, борода растрёпанная. Си­дит на земле, озирается.

— И вот это я притащила! — говорит дочь стари­ка Олекшина.

Бросила она на землю кожемялку. Глядят все — превратилась кожемялка в жену Кузулун-хана. Взя­ла в руки молодую берёзку, покачала, бросила на землю — появилась Алтын-Юстюк — золотое кольцо, ханская дочка.

После этого дочь старика Олекшина достала арчимаки, вышла на широкое поле и развеяла во все стороны песок и угли. Появился на широком поле скот — не сочтёшь, появились люди — сколько деревь­ев в лесу дремучем.

— Вот что я привезла! — говорит дочь старика Олекшина.— А теперь мне домой пора — отец и мать у меня старые, им моя помощь во всём нужна!

Вскочила она на буро-пегого коня и поехала в свой аил.

Собрались девять благородных зайсанов и го­ворят:

— Какой нам стыд и позор! Мы — благородные зайсаны, а младшая дочь старика Олекшина осрами­ла нас и перед Тайбон-ханом, и перед всем народом! Теперь над нами все смеяться станут! А её все хва­лят, уму её дивятся. Надо от неё избавиться!

Сговорились девять зайсанов погубить дочь ста­рика Олекшина.

Пришли они к Тайбон-хану и говорят:

— Появился в нашей земле шулмус — злой дух, дочь этого старика Олекшина! Не жить нам теперь спокойно! Надо извести её, не то прогонит она и тебя и нас, будет сама править народом!

Стали все вместе — и девять зайсанов, и Тайбон-хан — рассуждать да смекать, как погубить девушку.

— Надо,— говорят,— послать её в такое место и с таким поручением, чтобы она никогда больше не вернулась сюда! Чтобы сгинула, пропала там!

Принялись думать да сговариваться: куда бы это спровадить дочь старика Олекшина? Самый хитрый из девяти зайсанов говорит:

— У основания земли и неба пасётся восьмихвостый синий бык. Пусть приведёт его сюда живьём! Этот бык никого к себе близко не подпускает, никого живьём назад не отпускает!

Отправил Тайбон-хан посланца к младшей дочери старика Олекшина, велел не откладывая явиться к нему.

Села дочь Олекшина на своего буро-пегого коня, взяла свой чёрный лук и отправилась в путь. При­ехала она к юрте Тайбон-хана, коня у железной ко­новязи привязала, сама в юрту вошла. Сидит в юрте Тайбон-хан, сидят девять благородных зайсанов.

— Зачем требовал меня? — спрашивает девуш­ка.— Какая у тебя появилась нужда?

Тайбон-хан отвечает:

— Велики наши стада, только нет у нас хоро­шего быка. Поезжай к основанию земли и неба, там пасётся восьмихвостый синий бык. Приведи его к нам! Ослушаешься — казнить прикажу!

— Пущенная стрела не возвращается обратно, посланный не возвращается с дороги! Приеду и приве­ду синего быка! — отвечает дочь старика Олекшина.

Вышла она из юрты Тайбон-хана, села на своего буро-пегого коня и отправилась в далёкий путь.

Долго она ехала и приехала к основанию семи высоких гор. Переехала она через чёрную реку.

Стала осматриваться — виднеется вдали синяя го­ра. Осмотрела пристально эту гору — гора двигается. Ещё лучше присмотрелась — оказывается, это синий восьмихвостый бык лежит. Два рога — как два ост­рых горных отрога, хвосты — длиной в семь кулашей. С дальнего расстояния учуял синий бык, что при­ближается к нему человек, поднялся на ноги, раскрыл пасть, опустил рога и пошёл навстречу дочери стари­ка Олекшина.

Девушка отступать назад не стала: схватила его за оба рога, пригнула его голову к земле. Заревел си­ний бык оглушительно — рёв его был слышен далеко над землёй, глубоко под землёй. Стал он вырываться.

Да сколько ни пытался высвободить голову — не мог. Спрашивает он девушку:

— Кто ты и зачем я понадобился тебе?

— Я — младшая дочь старика Олекшина. А при­шла за тобой не по своей воле. Я пришла по приказа­нию Тайбон-хана и девяти его зайсанов. Приказали они привести тебя — нужен им для стад хороший бык.

— Что же ты не сказала об этом сразу? — гово­рит синий бык.— Я сам бы пошёл за тобой куда тебе угодно.

Поклялись они быть навсегда друзьями — лезвие меча лизали, остриё копья нюхали.

— Привяжи меня к хвосту твоего коня,— говорит синий бык.— Пусть думают, что я иду не по своей во­ле, а что ты ведёшь меня силой.

Дочь старика Олекшина сделала, как велел ей си­ний бык, и пустилась в обратный путь — прямее летя­щей птицы, быстрее пущенной стрелы. Подъехала она к юрте Тайбон-хана; не слезая с коня, привязала си­него быка к железной коновязи и крикнула:

— Привела я вам синего восьмихвостого быка! Возьмите его!

А сама уехала домой в свой аил.

Выглянул из юрты Тайбон-хан, выглянули его де­вять благородных зайсанов, выглянули другие его люди — посмотрели на синего быка и опять в юрты спрятались.

Девять дней сидели в юртах, боялись выходить. Наконец приказал Тайбон-хан отправиться к дочери старика Олекшина — пусть она уведёт синего восьми­хвостого быка туда, откуда привела.

Никто из людей Тайбон-хана не решается по зем­ле идти. Стали под землёй прокладывать ход к аилу старика Олекшина. Девять дней рыли.

После девяти дней между костром и входом в аил старика Олекшина расступилась земля и вышел по­сланец Тайбон-хана. Увидела его младшая дочь ста­рика и спрашивает:

— Зачем пришёл?

Посланец отвечает:

— Тайбон-хан и девять его благородных зайса­нов в своих юртах сидят, не смеют выйти. С перепугу дрожат, от духоты задыхаются. Просят тебя: приди, отведи синего восьмихвостого быка туда, откуда при­вела!

Дочь старика Олекшина выслушала ханского по­сланца и говорит:

— Привести — это моё дело, а отводить — не моё. Пусть сами отводят! А для тебя у меня дело найдёт­ся: возьми-ка эту кожемялку и мни кожи для моего отца и матери!

Уселся посланец Тайбон-хана, стал мять кожи.

После трёх дней и трёх ночей из того же отвер­стия вылез другой посланец Тайбон-хана.

— Зачем пришёл? — спрашивает девушка.

— Чуть живы Тайбон-хан и девять его благород­ных зайсанов. Совсем в своих юртах задыхаются, просят тебя: уведи синего восьмихвостого быка!

Дочь старика Олекшина говорит:

— Зря ты сюда шёл: не моё это дело — уводить быка! Ну, да уж раз ты пришёл — найду для тебя де­ло. Толки крупу для моей старой матери!

Не посмел посланец Тайбон-хана отказаться, стал толочь крупу.

А девушка села на буро-пегого коня и отправи­лась к юрте Тайбон-хана.

Подъехала и видит: лежит синий бык у железной коновязи, где она его привязала. Пригнул голову к земле и ревёт, от его рёва юрты трясутся. Поднялся синий бык — заревел ещё громче: от его рёва деревья стали падать. Отвязала дочь старика Олекшина си­него быка от коновязи и говорит:

— Если желаешь поесть — поешь, если желаешь попить — попей и ступай к основанию земли и неба!

Помчался синий бык к стадам Тайбон-хана — сра­зу проглотил половину и убежал.

Девушка вернулась в свой аил, принялась кроить и шить.

А Тайбон-хан и девять его благородных зайсанов опомнились от испуга, отдышались и стали сговари­ваться:

— На дне моря Абра живёт чудовище — Керь-балык. Надо послать к нему дочь старика Олекшина. Не затоптал её синий бык — проглотит Керь-балык!

Прискакал посланец Тайбон-хана к девушке и го­ворит:

— Тайбон-хан приказал тебе сейчас же приехать к нему!

— Хорошо,— отвечает девушка,— приеду!

Приехала она, вошла в юрту и спрашивает:

— Какая у тебя нужда? Зачем потребовал меня?

Тайбон-хан говорит:

— На дне моря Абра живёт Керь-балык. Хочу я увидеть это чудовище. Отправляйся и привези его нам!

Села девушка на коня, поскакала к Абра-морю. Едет день и ночь. Через семь хребтов перевалила, через чёрные леса проехала, через широкие, быстрые реки переправилась. Приехала на берег Абра-моря.

Лежит на морском берегу Керь-балык: нижняя челюсть на земле, верхней челюстью облака подпи­рает. Увидел девушку, стал хвостом по воде бить. От этого море волнуется, дно обнажается, большие и малые горы рассыпаются.

Стал Керь-балык спрашивать девушку:

— Назови мне своё имя, скажи, зачем сюда при­шла? Может быть, убить меня хочешь?

— Я — дочь старика Олекшина,— отвечает девуш­ка — Приехала я сюда не по своей воле. Приехала я сюда по приказанию Тайбон-хана и девяти его зайса­нов. Приказали они привезти тебя.

— Что же ты мне сразу не сказала? — говорит Керь-балык.— Сам пойду за тобой. Всегда другом твоим буду! Привяжи меня к хвосту своего коня!

Девушка так и сделала. Пополз за её буро-пегим конём Керь-балык, хвостом своим глубокий ров про­кладывал, по рву за ним вслед море бежало.

Приехала дочь старика Олекшина к юрте Тайбон-хана и крикнула:

— Выходите, берите Керь-балыка! — а сама по­ехала домой.

Живёт она дома, кроит, шьёт, собирает дрова. Через девять дней вылез в их аиле из подземного хо­да посланец Тайбон-хана, стал просить:

— Ступай, уведи в море Керь-балыка! Тайбон-хан и девять его благородных зайсанов чуть живы от испуга: из юрты не выходят, двинуться боятся!

Рассердилась девушка:

— То приказывают — приведи, то приказывают — уведи! Не поеду! Пусть сами уводят!

Через три дня вылез из-под земли другой посла­нец Тайбон-хана:

— От ужаса Тайбон-хан и девять благородных зайсанов ум потеряли, задыхаются, мучаются, просят тебя: отведи в море Керь-балыка!

Вскочила девушка на коня, приехала к юрте Тай­бон-хана, отпустила Керь-балыка. Пополз он к Абра-морю, а по пути проглотил половину стад Тайбон-ха­на и многих его богатырей.

Злые вышли из своих юрт Тайбон-хан и девять благородных зайсанов. Стали опять сговариваться, как погубить дочь старика Олекшина.

— Пошлём её в подземный мир к Ерлик-хану: он её обратно не выпустит! Никто никогда от него жи­вым не возвращался!

Приказал Тайбон-хан позвать девушку и гово­рит ей:

— Прежде я был в дружбе с владыкой подземно­го мира Ерлик-ханом. Я подарил ему два дорогих кувшина джыракы и шубу из белой рыси. Теперь мне понадобились и кувшины и шуба — привези мне их!

Нельзя ослушаться приказания. Отправилась дочь старика Олекшина в подземный мир. Стала разыскивать вход в него.

По пути встретила она старуху.

— Куда ты едешь? — спрашивает старуха.

— Я еду к Ерлик-хану — взять у него два кувши­на и шубу из белой рыси Тайбон-хана! — отвечает девушка.

Старуха дала ей моток жильных ниток и сказала;

— В подземном мире это тебе пригодится!

Потом дала коровьи глаза:

— Это тоже будет нужно!

Потом подала две сумы углей и молвила:

— Перекинь эти сумы через седло. В мире Ерлик-хана они пригодятся тебе! — и показала девушке вход в подземный мир.

Девушка попрощалась со старухой и вместе с ко­нём спустилась в подземный мир Ерлик-хана. Солнце и месяц далеко наверху остались. Настала тьма, как в самую тёмную ночь. Буро-пегий конь понёс девуш­ку по дороге, которая своими обочинами касалась седла — так глубоко была она пробита прохожими и проезжими. Буро-пегий конь бежал по ней прыжками и прискакал на росстань семи дорог.

На железном дереве сидели здесь два ворона с носами в девять четвертей длиной.

Увидели вороны девушку и стали громко каркать:

— Сейчас выклюем глаза у неё самой и у её коня!

Девушка бросила им коровьи глаза, что дала ей старуха, и сказала:

— Если хотите есть — ешьте!

Два ворона с криками накинулись на коровьи глаза и отстали от неё.

После этого поехала она дальше. Завидели её кузнецы подземного мира и сказали:

— Из неё самой и из её коня сейчас нажжём углей!

Тут дочь старика Олекшина быстро сняла с седла две сумы углей и подала им.

— Хорошего отца дочь — пришла с готовыми углями! — сказали кузнецы и не тронули её.

Поехала она дальше. Навстречу ей вышли под­земные девушки, преградили ей путь. Одни сказали:

— Сейчас мы из её коня вытянем жилы и сдела­ем нитки!

Другие сказали:

— Сделаем нитки себе и из её жил!

Дочь старика Олекшина подала им моток жил:

— Берите готовые!

Подземные девушки обрадовались и сказали:

— Видно, хорошего отца дочь к нам пришла!

После того переехала она по зыбучему волосяно­му мосту и продолжала свой путь. Едет она и видит: стоит тополь, а спиной к тополю привязан богатырь и в руках у него длинный укрюк — шест с петлей на конце. Кто из земли Ерлик-хана побежит, того бога­тырь укрюком поймает.

Едет она дальше и видит: у другого тополя стоит привязанный богатырь и держит в руках собранный аркан. Кто побежит из земли Ерлик-хана, на того бо­гатырь свой аркан накидывает.

Далее поехала младшая дочь старика Олекшина и увидела жильё самого Ерлик-хана, а возле жилья бронзовую коновязь. Привязала она коня, раствори­ла створчатую дверь и вошла. Видит — сидит сам Ерлик-хан, борода у него длинная, закинута за оба плеча, два глаза — как два чёрных озера. Спраши­вает Ерлик-хан:

— Зачем ты явилась сюда, дочь старика Олекши­на, из солнечного мира? Зачем утомила своего коня таким долгим путём?

Девушка сказала:

— Пущенная стрела не возвращается назад, по­сланный не возвращается с дороги. Не по своей воле приехала я: принудили меня Тайбон-хан и девять его зайсанов приехать к тебе. Они сказали: «В давнее время Тайбон-хан с Ерлик-ханом были друзьями.

Дал тогда Тайбон-хан Ерлик-хану два кувшина джыракы и шубу из белой рыси. Съезди к нему и привези нам шубу и кувшины!»

Глянул Ерлик-хан на девушку и молвил:

— Желаемое получишь, дитя моё! Но есть у ме­ня к тебе одна просьба.

— Послушаю старого человека,— говорит девуш­ка,— исполню твою просьбу.

— На высокой горе есть жёлтая луговина. На этой луговине пасутся три коня со светло-жёлтыми хвостами и гривами. Поймай их и приведи ко мне!

— Поймаю и приведу! — говорит девушка.

Села она на своего буро-пегого коня и поскакала на высокую жёлтую гору. Стала разъезжать меж жёлтых кустов, высматривать, где пасутся три коня со светло-жёлтыми гривами и хвостами.

Вдруг в самой середине кустов послышались хруст и треск — выскочили один за другим три жёл­тых коня и поскакали прочь. Девушка пустилась вслед за ними на своём буро-пегом коне.

Три раза обежали жёлтые кони вокруг жилья Ерлик-хана — не могла их поймать дочь старика Олекшина. Остановился её конь и вдруг заговорил:

— Под гривой у меня спрятана плеть с вплетён­ными в неё зубами трёхлетней коровы. Стегай меня этой плетью — быстро бежать без того не смогу!

Девушка достала плеть и стегнула коня по бокам. Ударил конь копытами по земле — забурлили и вы­ступили из-под копыт ключи и озёра.

— Крепче держись за луку седла! — говорит конь.

Помчался он так быстро, как никогда не мчался.

Смотрит девушка — три жёлтых коня рядом с ним бегут. Тут она накинула аркан на всех трёх коней ра­зом и остановила их. Взяла за повод и повела к Ер­лик-хану. Привязала коней к бронзовой коновязи и говорит Ерлик-хану:

— Это ли твои неуловимые кони со светло-жёл­тыми гривами и хвостами?

Ерлик-хан осмотрел коней и говорит:

— Хорошо, дитя моё! Справилась ты с этим делом.

Приказал Ерлик-хан своим слугам запереть коней в железной городьбе. А девушке сказал:

— Вот тебе два кувшина Тайбон-хана и шуба из белой рыси. Можешь возвращаться обратно. Но сво­его буро-пегого коня отдай мне! Я хочу ездить на таком коне!

— На чём же я поеду, почтенный старец? — спра­шивает девушка.

— Возьми тех трёх коней, которых ты поймала на высокой жёлтой горе, будешь ехать, переменяя их!

Не знает дочь старика Олекшина, что ей делать: жалко отдавать Ерлик-хану буро-пегого коня. И не отдать нельзя. Пошла она к бронзовой коновязи, где стоял её конь, и говорит:

— Хочет Ерлик-хан оставить тебя в бессолнечном месте. Что делать?

— Отдай меня,— говорит конь,— а то не выбрать­ся тебе из царства Ерлик-хана. Как будешь в сол­нечном мире, заиграй на свирели — я тогда прибегу к тебе.

Вернулась девушка в жильё Ерлик-хана. Спрашивает он:

— Что думаешь о моей просьбе?

— Возьми моего коня, почтенный старец! — отве­чает девушка.

Оседлали для неё трёх жёлтых коней, и отправи­лась она в обратный путь.

Проехала дочь старика Олекшина полпути, огля­нулась назад и видит: лучи из глаз её коня светят, как две тонкие волосяные радуги.

По пути большой жёлтый конь скоро утомился и пал. Пересела она на второго коня. Не много про­шло времени— пал и этот конь. Положила девушка седло на третьего, поехала дальше.

Вот уже показался и свет неба, и лучи солнца.

Тут пал и третий конь. Пошла девушка пешком. День шла и ночь шла, пока поднялась в солнечный мир.

Выдернула она железный тополь, сделала сыбыскы — свирель — и стала играть.

«Я в радостном солнечном мире; ты в печальном сумрачном мире, где нет нашего солнца»,— так горь­ко наигрывала девушка.

Дошли звуки свирели до подземного мира Ер­лик-хана.

Услыхал их буро-пегий конь, разорвал девять железных треногов, оборвал девять привязей, поло­мал девять рядов железной изгороди и поскакал во всю силу.

Разгневался Ерлик-хан, вскочил на своего чёрно-лысого быка с рогами в семь кулашей, взял в руки секиру и пустился в погоню.

Гонится он следом,сам кричит:

— Ловите! Ловите!

Кинул арканщик свой аркан — попала петля на тонкую шею коня. Но не остановился конь: пробежал мимо, а богатырь-арканщик надвое разорвался. По­ловина арканщика у тополя осталась, половина по­тащилась за арканом.

Хотел укрючник задержать коня — не мог: запу­тался укрюком в гриве коня. Укрючник надвое разо­рвался.

Подбежал конь к выходу из подземного мира и выскочил в солнечный мир. Остановился Ерлик-хан с проклятиями и повернул обратно.

А девушка села на своего коня и поехала к Тай­бон-хану.

Когда стали подъезжать к юрте, конь сказал:

— Зайдёшь в юрту Тайбон-хана — смотри не са­дись на почётное место, на белую стёганую кошму!

Вошла дочь старика Олекшина в юрту Тайбон- хана, бросила перед ним шубу из белой рыси и два кувшина.

— Что просили — получайте! — говорит.

Худ. И. КузнецовТайбон-хан и девять зайсанов просят девушку са­диться на почётное место, берут её за руки, ведут к белой стёганой кошме.

Девушка говорит:

— Не моё это место, сами садитесь здесь!

Тайбон-хан подальше от белой стёганой кошмы отошёл, девять благородных зайсанов отбежали.

Тут дочь старика Олекшина подняла Тайбон-хана и бросила на белую стёганую кошму. Провалился Тайбон-хан в глубокую яму, что сам приказал вы­рыть и прикрыть кошмой. Подняла она жену Тайбон-хана и бросила в яму, а вслед за ней побросала и де­вять благородных зайсанов. Потом разломала юрту Тайбон-хана и бросила её в ту же яму. Сама села на коня и поехала в свой аил. Вернулась и говорит:

— Здравствуйте, мои дорогие отец и мать! Здрав­ствуйте, родные мои сёстры! Теперь можно жить спокойно — некому больше досаждать нам!

С того времени стали они жить хорошо: аил свой ставили там, где лучшие места, скот пасли там, где лучшая трава.

 

к содержанию