Ромашки на кармашках
Лев Куклин
СИТЦЕВОЕ ЦАРСТВО
Худ.В.БундинДевочку эту зовут Людмилой. Но пока её так никто не называет — маленькая ещё. Мила, Милочка — вот как все к ней обращаются. Живёт Мила в городе Иванове. Мама её работает на фабрике. Называется фабрика Большая Ивановская мануфактура, или сокращённо БИМ.
Каждое утро, когда мама ведёт Милу в детский сад, со всех сторон слышится:
— Здравствуйте, Анна Павловна!
— Какая смена хорошая растёт!
— Пора, пора к нам, на фабрику!
Мама улыбается, а Мила спрашивает:
— Почему они «сменой» меня называют?
— Ты же хочешь работать на БИМе. Вот и сменишь меня когда-нибудь.
— Когда-нибудь... я думала — сейчас...
— Ну что ж, я попрошу, чтобы тебе разрешили побывать на фабрике.
И вот Мила вместе с мамой у главных ворот фабрики.
— Ой, — вскрикнула она, когда входила в ворота, — какие флаги интересные!
В самом деле, над главными фабричными воротами развевались весёлые флаги: и голубые в крапинку, и рябенькие, и полосатые...
— Так и полагается,— сказала мама,— мы же с тобой в ситцевое государство входим. В каждой стране свой государственный флаг. И у ситцевой страны свои флаги...
МАМИНА РАБОТА
Худ. В.БундинКогда Мила вошла в художественную мастерскую, она сразу узнала мамин рабочий стол. Там стояла Милина фотография.
Мила оглядывалась по сторонам. В большой комнате было очень много цветов. Живых — в кувшинах и вазах. Нарисованных — на больших листах бумаги, прикреплённых к рабочим столам. И были ещё цветы на тканях.
— Ну как, Мила,— спросил её седой человек в огромных очках, — нравится тебе наша ситцевая работа?
Звали этого человека Кириллом Степановичем. Он был старейшим фабричным художником.
— Очень нравится,— кивнула Мила.— У вас в комнате как будто лето!
Всем эти слова по душе пришлись. А одна женщина в ярком халатике почему-то вздохнула:
— Не всегда, Мила, на нашей улице праздник. Хороший рисунок не сразу удаётся придумать...
— Зато когда встречаешь на улице кого-нибудь в платье из нашего ситчика,— вмешалась мама,— огорчения забываешь.
Так началось знакомство Милы с маминой работой.
КАК МИЛА РИСУНОК ДЛЯ СИТЦА ПРИДУМАЛА
Худ.В.БундинВ субботу Мила с мамой приехали к бабушке в деревню. Бабушка Лукерья Трофимовна живёт недалеко от города Иванова. Домик её стоит на высоком берегу над речкой Ухтомой. А за речкой — луга. Хорошо там!
Вот туда, в луга, и отправились Мила с мамой на другое утро. Было так рано, что роса на траве ещё не обсохла... Мила шла по тропинке и заглядывала в цветочные чашечки. В некоторых мухи и пчёлы сидели. Они не могли лететь, потому что роса им крылышки вымочила, ждали, чтоб солнце повыше поднялось и им крылья подсушило.
Мила и мама устроились на берегу речки, под большой серебристой ивой. Мама свой альбом раскрыла — рисовать начала. А Мила побежала цветы собирать.
Красивый букет нарвала. Тут и клевер медовый, и гвоздики полевые, и колокольчики голубые, и васильки синие-пресиние, и ромашки белые с жёлтой серединкой. Разглядывает Мила цветы, и всё ситцы ей из художественной мастерской вспоминаются — такие они были яркие, как солнечный луг. А теперь, наоборот, луг кажется огромным ситцевым полотном. Ситцевый луг...
— Мама, а это всё можно на ситце напечатать? — показала Мила свой букет.
— Вряд ли... Неразбериха какая-то... Ты поищи, подумай, составь хороший цветочный узор.
Мила и так свои цветы приладит, и этак. То клевер с лилиями ссорится, то кувшинки-красавицы ромашкам мешают. Тогда разложила Мила на зелёной траве рядком несколько крупных ромашек с темно-зелёными резными листьями, а другие цветы отодвинула в сторону.
— Мама, — позвала она, — смотри, какой у меня узор получился...
Анна Павловна посмотрела:
— Очень у тебя выразительно получается. Ну, а теперь краски бери и нарисуй всё это у меня в альбоме.
— Ой, как хочется из такого ситца платье сшить!..
— Не торопись,— заметила мама.— Надо ещё с Кириллом Степановичем посоветоваться, и с другими художниками, и с директором фабрики, и с продавцами из магазинов...
В ГОСТЯХ У СТАРОГО ХУДОЖНИКА
Худ.В.Бундин— Весёленький рисунок получается!—сказал Кирилл Степанович, когда Мила с мамой пришли к нему за советом.— Только надо стебельки заложить покруче. Вот так. Листья и венчики чёрным цветом оконтурить, чтоб ярче проглядывали... Погляди, что получается? А? Заиграл твой рисунок?
Мила радостно кивнула.
— Интересное наше дело, верно? Посмотри мои альбомы,— продолжал старый художник,— я давно рисованные ткани собираю, ещё дед мой этим занимался. Видишь, какие ситцы у нас на фабрике печатали, когда ещё мамы твоей на свете не было?
Мила раскрыла большой квадратный альбом и ахнула:
— Трактора красные!
— Да,— улыбнулся Кирилл Степанович.— Тогда наша страна бедная была. Только-только с крестьянской лошадки на трактор пересаживалась. Этот узор деревенское сердце больше радовал, чем привычные цветочки-розочки. ..
— Красные самолёты на розовом небе!
— А вот, видишь, какой гордый узор, рабочий: молот, наковальня и шестерёночки...
— Очень красиво! Маленькие голубые самолётики... Опять трактора, только коричневые. А вот два лиловых каменщика дом строят... Как интересно!
— А это уже совсем другой ситец,— раскрыл художник новый альбом.— Это для жаркого юга рисунок, для Средней Азии, «адрас» называется... Вот так, Мила. Ты приглядывайся, запоминай, учись. Жизнь, она сама подскажет, откуда что черпать. А твой рисунок мы на художественный совет представим. Обязательно!
ПРИНЯЛИ!
Худ.В.БундинТеперь Мила, когда маму с работы ждала, очень волновалась. Не шутка ведь — большой художественный совет её работу принимать будет!
Но не зря говорится: скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Мама всё головой качала: нет, мол, ещё не рассматривали... Мила повздыхает, повздыхает и замолчит. И вот однажды мама приходит весёлая и говорит:
— Поздравляю! Твой рисунок приняли! Утвердили единогласно и решение вынесли: внедрить в производство.
Мила на маму посмотрела недоверчиво:
— А что это значит: вне... внедрить?
— А это значит: выпустить ситец, на котором твои ромашки будут напечатаны.
— А как же мы с тобой печатать будем?
— Не мы, а в ситцепечатном цехе напечатают.
— Ну, тогда пошли скорее, посмотрим,—заторопилась Мила.
— Пошли,— сказала мама.— Только сначала твой рисунок в гравёрный цех попадёт. Вот туда мы и направимся.
МЕДНЫЕ ТРУБЫ И АЛМАЗНЫЕ КАРАНДАШИ
Худ.В.Бундин— Нет, белую ты не считай. Ты же на белой бумаге рисовала, белую краску не использовала. Так и печатники будут на белом миткале печатать. Знаешь, что такое миткаль?
— Нет,— призналась Мила.
— Это белый неотделанный ситец. Вот на него мы четыре краски и нанесём. Так, товарищ автор?
— Так,— неуверенно проговорила Мила.
— Нам, гравёрам, теперь надо приготовить четыре печатных валика — по числу твоих красок. На первом валике будет только фон. Прокатится валик — ткань покроется светло-зелёной краской, останется лишь белый незакрашенный контур твоих ромашек, с листьями и серёдочками. Прокатится второй валик по тому же месту — покроются тёмно-зелёной краской листья. На третьем валике — только ромашковые серединки. Под жёлтую краску. Прокатим валик — краска точно в центр цветов попадёт, а лепестки белыми останутся. Наконец, чёрная краска на четвёртом валике окончательно стебельки украсит.
— А как же вы нанесёте на валики штрихи-бороздки?
— Для этого у нас специальные резцы и алмазные карандаши есть.
И вот в один прекрасный день Мила увидела четыре сверкающих, новеньких печатных валика. Среди них Мила сразу же узнала валик для жёлтого цвета: на нём одни кружочки были вырезаны — будущие ромашковые серединки.
ПЕЧАТНАЯ БРИГАДА
Худ.В.Бундин— А вы — хороший? — заволновалась Мила.— У вас брак не пойдёт?
— Постараюсь,— серьёзно ответил раклист и спросил своих товарищей: — Ну, готовы? Пускаю машину!
Быстро-быстро завертелись печатные валики. Побежала из-под валиков многоцветная ткань — печатный узорный ситец. С таким знакомым рисунком! Тут Мила в ладоши захлопала:
— Ух, как здорово! Это же мой ситчик получается!
А ситцевая дорожка уже далеко убежала.
— Теперь, Мила, тётя Клава — сушильщица за твой ситчик возьмётся. Она — четвёртая в нашей бригаде, на втором этаже работает, ситец сушит, — сказали рабочие.
ГДЕ СИТЕЦ СОЗРЕВАЕТ
Худ.В.Бундин
Сушильная машина — это ряд больших, горячих-горячих барабанов. Свежеотпечатанный ситец проходит через них не останавливаясь и — сушится.
— А после этого ситчик в зрельник повезут,— пояснила тётя Клава.— Краска на ткани ещё не устоялась. А в зрельнике — созреет. Вроде как яблоко под солнцем созревает — было зелёным, а стало спелым, розовым...
— Видишь, доченька, зрельник — это большая металлическая комната без окон. Она — волшебная. Входит в неё ткань одного цвета, а выходит — другого. Была, к примеру, розовой, а стала фиолетовой.
На этот раз ситец цвета не изменил. Только посвежел, будто помолодел.
ПЛАТЬЕ В РОМАШКАХ
Худ.В.Бундин— Мама,— заторопилась Мила,— ну теперь-то всё? Можно из моего ситца платье сшить?
— Рано ещё о платье думать, пойдём за твоим ситцем дальше.
А ситцевая дорожка попала между тем на отделочные барабаны. Здесь ситец отгладили и накрахмалили.
Блестящий стал ситец, шелковистый, гладенький.
А потом — на браковочный стол.
— Значит, всё-таки брак в моём ситце есть? — забеспокоилась Мила.
— А вот это как раз браковщица и определит. В полотне могут оказаться дырки, сбой рисунка...
— Нет,— сказала браковщица,— очень хороший кусок, первым сортом пойдёт!
И ситец в ромашках в руки упаковщиц попал. Свернули его в рулоны, прикрепили этикетки с ценой.
...В универмаге, среди множества тканей, Мила с мамой сразу знакомый рулон увидели. Подошла какая — то женщина.
— Надо же,— сказала она,— какой миленький ситчик, и совсем дешёвый!
Мила промолчала. Потому что теперь-то она знала этому ситцу самую настоящую рабочую цену!