Алеша Попович

(русская былина)

Рассказал для детей А. Нечаев

АЛЁША ПОПОВИЧ

Худ. В. КульковВ славном городе во Ростове, у соборного попа отца Аевонтия в утешенье да на радость родителям росло чадо единое—любимый сын Алёшенька.

Парень рос, матерел не по дням, а по часам, будто тесто на опаре подымался, силой-крепостью наливался. На улицу он стал побегивать, с ребятами в игры поигры­вать. Во всех ребячьих забавах-проказах заводилой-атаманом был: смелый, весёлый, отчаянный — буйная удалая головушка!

Иной раз соседи и жаловались: "Удержу в шалостях не знает! Уймите, пристрожьте сынка!"

А родители души в сыне не чаяли и в ответ говорили так: "Лихостью-строгостью ничего не поделаешь, а вот вырастет, возмужает он, и все шалости-проказы как рукой снимутся!"

Так и рос Алёша Попович-млад. И стал он на возрасте. На резвом коне поезживал, научился и мечом владеть. А потом пришёл к родителю, в ноги отцу кланялся и стал просить прощеньица-благословеньица: "Благослови меня, родитель-батюшка, ехать в стольный Киев-град, послужить князю Владимиру, на заставах богатырских стоять, от вра­гов нашу землю оборонять".

Худ. В. Кульков

"Не чаяли мы с матерью, что ты покинешь нас, что покоить нашу старость будет не­кому, но на роду, видно, так на­писано: тебе ратным делом труждатися. То доброе дело, а на добрые дела прими наше благо­словенье родительское, на худые дела не благословляем тебя!"

Тут пошёл Алёша на широкий двор, заходил во конюшню стоя­лую, выводил коня богатырского и принялся коня заседлывать. Сперва накладывал потнички, на потнички клал войлочки, а на войлочки седёлышко черкесское, туго-натуго подпруги шелковы затягивал, золотые пряжки застё­гивал, а у пряжек шпенёчки бу­латные. Всё не ради красы-басы, а ради крепости богатырской: как ведь шёлк не трётся, булат не гнётся, красное золото не ржавеет, богатырь сидит на коне, не стареет.

На себя надевал латы коль­чужные, застёгивал пуговки жем­чужные. Сверх того надел на­грудник булатный на себя, взял доспехи все богатырские. В налучнике тугой лук разрывчатый да двенадцать стрелочек калёных, брал и палицу богатырскую да копьё долгомерное, мечом- кладенцом перепоясался, не забыл взять и острый нож-кинжалище. Зычным голосом крикнул паробка Евдокимушку: "Не отставай, следом правь за мной!"

Худ. В. КульковИ только видели удала добра молодца, как на коня са­дился, да не видели, как он со двора укатился. Только пыльная курева поднялась.

Долго ли, коротко ли путь продолжался, много ли, мало ли времени длилась дорога, и приехал Алёша Попо­вич со своим паробком Евдокимушкой в стольный Киев-град. Заезжали не дорогой, не воротами, а скакали через стены городовые, мимо башни наугольной на широкий на княжий двор. Тут соскакивал Алёша со добра коня, он входил в палаты княженецкие, крест клал по-писаному, а поклоны вёл по-учёному: на все на четыре стороны низко кланялся, а князю Владимиру да княгине Апраксии во особицу.

В ту пору у князя Владимира заводился почестей пир, и приказал он своим отрокам-слугам верным посадить Алёшу у запечного столба.

АЛЁША ПОПОВИЧ И ТУГАРИН

Худ. В. КульковСлавных русских богатырей в то время в Киеве не случилося. На пир съехались, сошлись князья с бояра­ми, и все сидят невеселы, нерадостны, буйны головы по­весили, утопили очи в дубовый пол...

В ту пору, в то времечко с шумом-грохотом двери на пяту размахивал и вошёл в палату столовую Тугарин-собачище. Росту Тугарин страшенного, голова у него, как пивной котёл, глазища, как чашища, в плечах — косая сажень. Образам Тугарин не молился, с князьями, с боярами не здоровался. А князь Владимир со Апраксией ему низко кланялись, брали его под руки, посадили за стол во боль­шой угол на скамью дубовую, раззолоченную, дорогим пу­шистым ковром покрытую. Расселся-развалился на почёт­ном месте Тугарин, сидит во весь широкий рот ухмыляется, над князьями, боярами насмехается, над Владимиром-князем изгаляется. Ендовами пьёт зелено вино, запивает медами стоялыми.

Худ. В. Кульков

Принесли на столы гусей-лебедей да серых утушек печёных, варёных, жареных. По ковриге хлеба за щеку Тугарин клал, по белому лебедю зараз глотал...

Глядел Алёша из-за столба запечного на Тугарина-нахалища да вымолвил: "У моего родителя, попа ростов­ского, была корова-обжориста: по целой лохани пойло пила, покуда обжористу корову не разорвало!"

Тугарину те речи не в любовь пришли, показались обид­ными. Он метнул в Алёшу острым ножом-кинжалищем. Но Алёша —он увёртлив был, на лету ухватил рукой острый нож-кинжалище, а сам невредим сидит. И возговорил таковы слова: "Мы поедем, Тугарин, с тобой во чисто поле да испробуем силы богатырские".

Худ. В. КульковИ вот сели на добрых коней и поехали в чистое поле, в широкое раздолье. Они бились там рубились до вечера, красна солнышка до заката, никоторый никоторого не ранили. У Тугарина конь на крыльях огненных был. Взвил­ся, поднялся Тугарин на крылатом коне под оболоки и ладится время улучить, чтобы кречетом сверху на Алёшу ударить-упасть. Алёша стал просить, приговаривать: "Поды­мись, накатись, туча тёмная! Ты пролейся, туча, частым дождичком, залей, затуши у Тугарина коня крылья огнен­ные!" И откуда ни возьмись — нанесло тучу тёмную. Про­лилась туча частым дождичком, залила-потушила крылья огненные, и спускался Тугарин на коне из поднебесья на сыру землю.

Тут Алёшенька Попович-млад закричал зычным голосом, как в трубу заиграл: "Оглянись-ко назад, басурман! Там ведь русские могучие богатыри стоят. На подмогу мне они приехали!"

Оглянулся Тугарин, а в ту пору, в то времечко под­скочил к нему Алёшенька — он догадлив да сноровист был — взмахнул богатырским мечом своим и отсёк Тугарину буйну голову. На том поединок с Тугарином и окончился.

БОЙ С БАСУРМАНСКОЙ РАТЬЮ ПОД КИЕВОМ

Худ. В. КульковПовернул Алёша коня вещего и поехал в Киев-град. Настигает, догоняет он дружину малую — русских вершни­ков. Спрашивают дружинники: "Ты куда правишь путь, дородный добрый молодец, и как тебя по имени зовут, величают по отчине?"

Отвечает богатырь дружинникам: "Я —Алёша Попович. Бился-ратился вот во чистом поле с нахвальщиком Туга­рином, отсёк ему буйну голову да вот и еду в стольный Киев-град".

Едет Алёша с дружинниками, и видят они: возле самого города Киева рать-сила стоит басурманская. Окружили, обложили стены городовые со всех четырёх сторон. И столько силы той неверной нагнано, что от крику басур­манского, от ржания конского да от скрипу от тележного, шум стоит, будто гром гремит, и унывает сердце челове­ческое. Возле войска по чисту полю разъезжает басурман­ский наездник-богатырь, громким голосом орёт, похваляет­ся: "Киев-город мы с лица земли сотрём, все дома да божьи церкви огнём спалим, головнёй покатим, горожан всех по­вырубим, бояр да князя Владимира во полон возьмём и за­ставим у нас в орде в пастухах ходить, кобылиц доить!"

Как увидели несметную силу басурманскую да услы­шали хвастливые речи наездника-нахвальщика Алёшины попутчики-дружинники, придержали ретивых коней,посмурнели, замешкались. А Алёша Попович горяч-напорист был. Где силой взять нельзя, он там наскоком брал.

Худ. В. Кульков

Закричал он громким голосом: "Уж ты гой-еси, дружина хоробрая! Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Краше буйну голову нам в бою сложить, чем славному стольному городу Киеву позор пережить! Мы напустимся на рать-силу несметную, освободим от напасти великий Киев-град, и за­слуга наша не забудется, прой­дёт, прокатится про нас слава громкая: услышит про нас и ста­рый казак Илья Муромец, сын Иванович. За храбрость нашу он нам поклонится: то ли не почёт, не слава нам!"

Напускался Алёша Попович-млад со своей дружиной храб­рою на несметные вражьи полчи­ща. Они бьют басурман, как траву косят: когда мечом, когда копьём, когда тяжёлой боевой палицей. Самого главного богатыря-нахвальщика достал Алёша Попо­вич острым мечом и рассёк-раз­валил его надвое. Тут ужас-страх напал на ворогов. Не устоя­ли супротивники, разбежались куда глаза глядят. И очистилась дорога в стольный Киев-град.

Князь Владимир про победу узнал и на радости пир-столованье заводил, да не позвал на пир Алёшу Поповича. Обиделся Алёша на князя Владимира, повернул своего коня верного и поехал в Ростов-город, к своему родителю — соборному попу ростовскому Левонтию.

АЛЁША, ИЛЬЯ И ДОБРЫНЯ

Худ. В. КульковГостит Алёша у родителя, у соборного попа Левонтия ростовского, а в ту пору слава-молва катится, как река в половодье разливается. Знают в Киеве и в Черни­гове, слух идёт в Литве, говорят в Орде, будто в трубу трубят в Новегороде, как Алёша Попович-млад побил-повоевал басурманскую рать-силу несметную да избавил от беды-невзгоды стольный Киев-град, расчистил дорогу прямоезжую...

Залетела слава на заставу богатырскую. Прослышал о том и старый казак Илья Муромец и промолвил так: "Видно сокола по полёту, а добра молодца видно по поездке. Народился у нас нынче Алёша Попович-млад, и не переведутся богатыри на Руси век по веку!"

Тут садился Илья на добра коня, на своего бурушку косматого и поехал дорогой прямоезжей в стольный Киев-град.

На княжеском дворе слезал богатырь с коня, сам вхо­дил в палаты белокаменные. Тут поклоны вёл по-учёному: на все на четыре стороны в пояс кланялся, а князю с княгиней во особицу: "Уж ты здравствуешь, князь Влади­мир, на многие лета со своей княгиней со Апраксией! Поздравляю с великой победою. Хоть не случилось в ту пору богатырей в Киеве, а басурманскую рать-силу не­сметную одолели, Худ. В. Кульковповоевали, из беды-невзгоды стольный град вызволили, проторили дорогу к Киеву да очистили Русь от недругов. А в том вся заслуга Алёши Поповича — он годами молод, да смелостью и ухваткой взял, а ты, князь Владимир, не приметил, не воздал ему почести, не позвал в свои палаты княженецкие и тем обидел не одного Алёшу Поповича, а и всех русских богатырей. Ты послушайся меня, старого: заведи застолье-почестен пир на всех слав­ных могучих русских богатырей, позови на пир молодого Алёшу Поповича да при всех нас воздай добру молодцу почести за заслуги перед Киевом, чтобы он на тебя не в обиде был да и впредь бы нёс службу ратную".

Отвечает князь Владимир-Красно солнышко: "Я и пир заведу, и Алёшу на пир позову, да и честь ему воздам. Вот кого будет в послах послать, его на пир позвать? Разве что послать нам Добрыню Никитича. Он в послах бывал и посольскую службу справлял, многоучен да обхо­дительный, знает, как себя держать, знает, что да как сказать".

Приезжал Добрыня в Ростов-город. Он Алёше Поповичу низко кланялся, сам говорил таковы слова: "Поедем-ка, удалый добрый молодец, в стольный Киев-град ко ласкову князю Владимиру хлеба-соли есть, пива с мёдом пить, там князь тебя пожалует".

Отвечает Алёша Попович-млад: "Был я недавно в Киеве, меня в гости не позвали, не употчевали, и ещё раз ехать мне туда незачем".

Худ. В. КульковНизко кланялся Добрыня во второй након: "Не держи в себе обиды-червоточины, а садись на коня, да поедем на почестей пир, там воздаст тебе князь Владимир почести, наградит дорогими подарками. Ещё кланялись тебе да звали на пир славные русские богатыри: первым звал тебя ста­рый казак Илья Муромец да звал и Василий Казимирович, звал Дунай Иванович, звал Потанюшка Хроменький и я, Добрыня, честь по чести зову. Не гневайся на князя на Владимира, а поедем на весёлую беседу, на почестей пир".