Ваш браузер устарел. Рекомендуем обновить его до последней версии.

 

ВАСИЛИЙ ИГНАТЬЕВИЧ И БАТЫГА

 

Динь-динь-динь из-под того креста Леванидова

Выходило выбегало два тура, три тура.

Случилося турам мимо Киев-град идти;

Они видели над Киевом дивным-дивно,

Они видели над Киевом чудным-чудно:

Выходила девица, слезно плакала,

Она книгу читала евангелью.

Соходились туры со родной матушкой:

«Здравствуй, турица родна матушка,

Ты здравствуй, турица златорогая!

А мы шли, туры, да мимо Киев-град,

А и мы видели над Киевом дивным-дивно,

А и видели над Киевом чудным-чудно:

Выходила девица, слезно плакала,

На руках держит книгу святу евангелью,

А и не только читает, вдвоё плачет.

«А и вы глупы туры-те, малы детушки!

Не девица выходила, слезно плакала,

А и не книгу читала не евангелью, —

Тут плакала стена городовая,

Она сведала над Киевом невзгодушку:

Наехал князь Батыга Батыгович,

Со своим со сыном со Батыгою,

Со зятем Тороканчиком Корабликовым,

Со тем дьячком со выдумщичком.

У Батыгушки силы сорок тысячей,

А у сынушка силы сорок тысячей,

А у зятюшка силы сорок тысячей,

У дьячка ль было силы сорок тысячей»,

Просит Батыга от Киева,

Просит Батыга супротивника,

Просит Батыга поединщика:

«Владимир-князь стольно-киевский!

Дай-ко мне-ка супротивника,

Дай-ко мне поединщика,

Чтобы со мной с Батыгой поправиться».

Да несчастно во Киеве случилося,

Что ни лучших богатырей не згодилося.

Святогор-богатырь на Святых на горах,

А Илья да Самсон у синего у моря.

Добрынюшка Микитич во чистых во полях.

А Алеша-богомол в богомольней стороне.

Жил-то-был голь кабацкая,

Пропил, промотал все житье-бытье свое,

А идет-то он ко Владимиру на двор,

Крест кладет-то по-писаному,

А поклоны ведет по-ученому

На все три на четыре на стороны,

Князю Владимиру в особину:

«Здравствуй, Владимир стольно-киевский!

Опохмель-ко Василья чарой пьяною.

У Васи с похмелья буйна голова болит,

У Василья ретиво сердце щемит».

Приказал князь Владимир стольно-киевский

Наливать ему чару зеленого вина,

Другу наливать пива пьяного,

Третью наливать меду сладкого.

Становилось питья полпята пуда,

Становилось питья полтора ведра.

Принимал тут Василий единою рукой,

Выпил Василий единым духом,

Сам он Василий слово вымолвил:

«Я теперь могу на своем коне сидеть.

Я теперь могу своей саблей владеть,

Которая сабля во сорок пуд».

Взимал, выбирал да коня доброго,

Шелковую уздицу налагал на. него,

На косматого коня войлок накидывал,

Седелышко черкасско накладывал,

А двенадцать подпруг он подтягивал,

Не для ради красы басы угожества,

Для ради укрепы богатырския;

Булат не гнется, не ломится,

Шелковы подпруги не оборвутся.

Тугие луки по бокам метал,

Калену стрелу он в подзолотку клал,

Шелков он повод в белы руки брал,

Шпорами коня он потыкивал.

Конь его добрый поскакивал

За ту за стену городовую

И за ту за башню заугловую.

Поехал Василий на чисто на полё,

Видит Батыгу на чистом на поле.

Натягивал Василий каленый лук,

Стрелку вынимал с подзолоточки,

Стрелил по головам что ни лучшенькиим,

Убил сына Батыгу Батыговича,

Убил зятя Тороканчика Корабликова,

Убил черна дьячка он выдумщика.

У Батыги ведь кони хорошие,

У Батыги ведь кони снарядные, —

Посылает Батыга скорых гонцов,

Скорых гонцов в славен Киев-град.

Киев град он немалый есть, —

Соколу лететь на упрягу ему,

Маленькой птице натешиться,

Виноватого во Киеве не взыскати

Едет Василий ко Батыге на лицо

На своем коне он на доброем

И на том седле на окованоем.

Реки озера между ноги пускал,

Сини моря он около скакал,

На горы высоки выскакивает,

Хвост по земле расстилается,

Грива под копыта подвивается,

Огненный пламень вымахивает,

Тем луком каленым выстреливает,

Вострым копьем он помахивает.

От того копья как от вострого,

От той от палицы военныя

На Батыгу страх да уклоняется,

Стоит он, Батыга, удивляется:

«Сколько ни было как выезживано.

На таком было страху не стаивано».

Как едет от города от Киева,

От того от князя от Владимира,

Едет богатырь удалый молодец,

Сам он собою тут не хвастает,

Только страшно стоять-то на чистом на поле.

Приехал Василий ко Батыге на лицо:

«Здравствуй, Батыга Батыгович,

Со своим со сыном со Батыгою,

Со зятем Тороканом Корабликовым!»

Ответ держит тот Батыга нынь:

«Нету сына Батыги Батыговича,

Нету зятя Торокана Корабликова,

Нету черна дьячка как выдумщичка».

Ответ держал Василий ко Батыге нынь:

«Прости-ко меня во первой нынь вине,

Во первой вине прости во великоей.

Я убил у тебя сына Батыгу нынь,

Убил зятя Торокана Корабликова,

Убил черна дьячка я выдумщичка.

За свою за вину за великую

Я могу послужить как Батыге тебе.

Дай-ко мне силы сорок тысячей,

Я поеду ко городу ко Киеву

А ко ласкову князю ко Владимиру,

А мы Киев-град да мы огнем пожгем,

А Владимира мы во полон возьмем».

А на те лясы Батыга приукинулся,

Дал ему силы сорок тысячей.

Выехал Василий на чисто на полё,

Поворот держал на ручку на правую,

Присек прирубил до одной головы.

Скоро едет Василий ко Батыге на лицо:

«Прости-ко, Батыга, во другой вине,

Во другой вине ты меня великоей!

Потерял я силы сорок тысячей.

Нынь я в городе повысмотрел,

Нынь я во Киеве повыглядел,

Где стоят воротца отложенные,

Прямо нынь мы поедем и ко Киеву,

Только дай мне-ка силы сорок тысячей».

Он поехал со тою-то со силою,

Поворот держал на ручку на правую,

Палицей бьет он военною,

Копьем он бьет да долгомерныим,

Не оставил Василий ни единой головы,

Приехал Василий ко Батыге на лицо,

Челом ему бил и поклоняется:

«Я еще ведь во городе все высмотрел,

Я нынь же, Батыга, постою за тебя».

Дал ему силы сорок тысячей,

Сорок сороков все черных соболёв. 

Злата-сребра ему смету нет.

Повыехал Василий на чисто на поле,

Едет ко Киеву со радостью,

Всю он силу ведь саблей рубит.

Натягал Батыга ведь трубочку,

Трубочку натягивал подзорную,

Глядит он во славно во чисто поле,

Ко тому ль ко городу ко Киеву,

Ко тому ль ко князю Владимиру,

На тыи поля-то он на чистые,

На те луга на зеленые,

На те на травы на шелковые, —

Видит дело нехорошее.

Сбирается Батыга на добрых коней,

Поезжает Батыга во свою скоро землю,

Во тую во землю во неверную.

Клянется Батыга, проклинается:

«Не дай мне нынь под Киевом бывать,

Не могу я теперь про Киев просказать,

Золоту казну я истратил всю.

Киев-град он не малый есть,

Во Киеве богатырев смету нет».

Что ни лучшие богатыри во Киеве.

Золота казна-то во Чернигове,

Цветно платье в Нове-городе,

Хлебны запасы Смоленца городу.

Поехал Батыга он от Киева,

День он, ночь удаляется

От того ли от города от Киева,

От того ли князя от Владимира.

Увидел Василий Игнатьев сын,

Разгорелось его сердце богатырское,

Раскипелась его мысль молодецкая,

Сам он говорит таково слово:

«Не поеду ко городу ко Киеву,

Ко тому князю к Владимиру,

Поеду в сугон да в следы Батыгины,

Пусть он, Батыга, не хвастает,

Со мной с богатырем нынь повидается.

Я поеду ведь нынь да спрошу его:

Что же те, Батыге, не слюбилося,

Ты поехал ведь нынь-ка от Киева,

Да поехал ты, не простился нынь

С тем ли с городом со Киевом».

Это тут Батыге не слюбилося,

Обнажил он, Батыга, саблю вострую

На того ли на Василья на Игнатьевича,

На храброго воина военного.

Взимал он тут, как Василий нынь,

А и наехал Василий с саблей вострою,

Отсек-то Василий буйну голову

А неверному Батыге по кореню.

А упал-то Батыга с коня доброго

На тую на матушку сыру землю,

А на ту он на мураву-траву.

Отъезжает Василий от Батыги нынь,

Прирубил, прикосил последню силу тут.

Поехал Василий он ко Киеву,

Ко тому ко князю Владимиру,

Кричал он, Василий, на поли на том,

На поли на том как на чистоем:

«Прикажи-тко, Владимир стольно-киевский,

Отпереть мне ворота широкие,

Заехать на коне мне-ка на доброем

За тую стену городовую,

За тую башню угловую.

Отворили ворота широко ему,

Заезжает Василий на коне доброем,

Сходит-слезает с коня доброго,

Сам он привязыват коня как тут

Ко тому столбу он точеному,

Насыпат пшены белояровыя;

Заходит он в палату белокаменную,

Крест кладывает по-писаному,

Поклоны ведет-то по-ученому.

Говорит Владимир таково слово:

«Ах же, слуги мои верные,

Слуги вы мои княженецкие!

Допросите Василья вы как нынечу,

Каково он ездил во чистом поли.

Как спросили слуги его верные,

Тыи слуги княженецкие:

«Каково ты ездил во чистом поле?»

Взговорит Василий таково слово: 

Вся ведь воспорублена,

Славны богатыри привыбиты».

Как завел тут князь как Владимир нынь

Для того воина для главного.

Завел он бал как на двенадцать ден.

А на том на пиру княженецкоем

А сидят там все князи бояра,

А все говорят таково слово:

«Ах же, Василий Игнатьев сын!

Ведь все ли богатыри разъехались,

А хоть ты нынь съездил на чисто полё,

Постоял ты Василий за Киев-град,

За того князя за Владимира».

И на том ли пиру все расходятся,

И пир тот весь да нынь кончается.

 

к содержанию