Ваш браузер устарел. Рекомендуем обновить его до последней версии.

 

ПРО СТАВРА

 

А во том во городе во Киеве

А у ласкового князя у Владимира

Пированьице было, почестен пир.

Тута были собраны все князья, и бояре,

И русские могучие богатыри,

И все поляницы удалые.

Да день кончается ко вечеру,

А веселый пир идет на веселе.

Досыта они да наедалися,

Допьяна они да напивалися,

Разными похвалами похвалялися.

Иной хвастает да славныим отечеством,

Славным отечеством да хорошим молодечеством,

Иной хвастает да золотой казной,

Иной хвастает да добрым конем.

Только за тем столом да за дубовыим,

На скамеечке да на окольноей,

Под конец стола да дубового,

А сидит удалый добрый молодец,

Молодой Ставер да сын Годинович.

Он сидит да ничем не хвастает,

Он повесил буйную головушку.

Говорит Владимир стольно-киевский:

«Ай же ты, молодой да детинушка,

На пиру сидишь да ты невеселый,

А головушка у тя повешена:

Место ли тебе да не по разуму,

Или чарой обнесли тебя не в очередь?»

Говорит Ставер да сын Годинович:

«Ай же ты, Владимир стольно-киевский,

Я доволен столом да княженецкиим,

Доволен князем я Владимиром,

Три годочка прослужил я стольником,

Три годочка прослужил я посудником,

Три годочка прослужил я зазывалыциком,

Зазывал гостей да на почестный пир,

Всех князей-бояр да стольно-киевских,

Всех русских могучиих богатырей,

Всех поляниц да я удалыих;

Только нечем молодцу похвастаться:

У меня нету да роду-племени,

Ни отца-то нету, да ни матушки,

Я детинушка да сиротинушка,

Воскормил, воспоил да православный мир,

Научила молодца чужая сторонушка;

У меня нету да добра коня,

Только есть у меня да молода жена,

Поляница есть да удалая,

Хорошо умеет стрелять да из туга лука;

Как положит стрелочку каленую,

А натянет тетивочку шелковую —

Стреляет метко, без оглядочки;

Положит туда да золото кольцо,

Напротив поставит булатный нож,

Как наметит стрелочку каленую

Она прямо в золото кольцо,

В золото кольцо да булатный нож —

Перережет стрелочку каленую

На две равные да половиночки,

Они весом и на взгляд равны.

Как еще моя да молода жена

Хорошо играт в гуселышки яровчаты,

А игрой удивляет людей добрыих;

Еще моя да молода жена

Хорошо играет в шашки-шахматы,

Удивляет всех да людей добрыих;

Она русскиих могучиих богатырей

В один час нас купит и спродаст;

Самого ли солнышка Владимира

В один денечек да с ума сведет».

А Владимиру это слово взапреку пришло.

Рассердился он да разгневался,

Он возговорил да таковы слова:

«Уж вы, слуги, слуги мои верные,

Слуги верные да княженецкие,

Вы берите-тка да добра молодца

За его за рученьки за белые,

Отведите добра молодца

А во те во погреба глубокие,

Посадите-тка да добра молодца

На овес его да и на воду,

Чтобы пустым-то молодец не хвастался».

Подскочили тут слуги княженецкие,

Отвели Ставра во погреба да во глубокие,

Плотно-наплотно закрыли двери дубовые

И замки повесили тяжелые.

Тут сидит Ставер да призадумался,

Закручинился он, запечалился,

Что оплошал он, много порасхвастался.

Как посмотрит в маленько окошечко —

Красно солнышко да показалося,

У Ставра сердечко порастаяло,

А запел он песенку веселую.

А в эту порушку да в это времечко

Мимо этого окошечка

Проходила тут да красна девица,

Молода Любава дочь Путятична,

Князя Владимира любимая племянница.

Подошла она к косящату окошечку,

Говорит она да таковы слова:

«Ах ты гой еси, удалый добрый молодец,

Ты ксеи земли да ты коей орды,

К :его отца да коей матери?»

Говорит Ставер да сын Годинович:

«Я слуга ли князя да Владимира,

Я служил ему да верой-правдою,

Верой-правдою да ровно девять лет;

Заслужил я погреба глубокие,

А вода, овес — мое питание». —

«Ты скажи, удалый добрый молодец,

Как тебя зовут да по имени,

Величают ли да по отечеству?» —

«Мое имя — Ставер да сын Годинович».

А Любава дочь Путятична,

Как красно солнышко закатилося,

Белый свет да затуманился,

Подходила к косящату окошечку,

Ему пищу спускала по веревочке,

Ставер да тем и сыт бывал.

На ту пору на то времечко

Молода жена Катерина ли да Ивановна .

А сидела в палате белокаменной,

А в своей светлице мраморной,

Ела-кушала да наслаждалася,

А той невзгодушки не дожидалася.

Как открыла косящато окошечко —

Прилетает птица да черен ворон.

Как садился он на подоконничек,

Говорит он человеческим да голосом:

«Что сидишь ты тут, да молода жена,

А ты ешь да пьешь, наслаждаешься,

Над собой невзгодушки не ведаешь;

А твой супруг, Ставер Годинович,

Во том во городе во Киеве,

А у ласкового князя у Владимира,

Посажен он в погреба глубокие».

Тут вскочила она на резвы ноги,

Не спугалася, не растерялася:

«Ах ты, веща птица да черен ворон,

С тобой некогда да мне беседовать,

Если правду говоришь, то вперед гости,

А неправду говоришь, так срублю голову».

Выходила она да на широкий двор, 

Скликала, сзывала дружинушку хоробрую:

Тридцать молодцев да стрельцов,

Тридцать молодцев да шахматчиков,

Тридцать молодцев да гусельщиков.

Говорит она да таковы слова:

«Ай, дружинушка моя хоробрая,

Слуги верные да неизменные,

Собираитесь-ка вы в путь-дороженьку,

Ко тому ко городу ко Киеву,

А ко ласковому князю ко Владимиру,

Выручать мне надо мужа законного,

А того ли Ставра да Годиновича».

А сама пошла в конюшенку стоялую.

Она брала там да ворона коня,

Выводила его да на широкий двор,

Как справляла коня да по-дорожному,

Положила потнички на потнички,

Она войлочки да на войлочки,

Положила седелышко черкасское,

А черкасское да малоезженно;

Подвязала подпруги шелковые,

Да и стремена да золоченые,

А не для ради красы, басы, угожества —

А ради крепости да богатырскоей.

Привязала коня да середи двора

Ко тому столбу да ко точеному,

Ко тому колечку золоченому.

Сама пошла во гридни во столовые,

По-мужски обрезала волосы,

Одевала мужско платьице дорожное,

С богоданной матушкой прощается,

В путь-дороженьку да отправляется.

Говорит старушка стародавняя:

«Богоданная моя невестушка,

А куда да ты-то отправляешься,

Ты надолго ли собираешься?

А в которо мне смотреть окошечко,

А с какой мне ждать тебя сторонушки,

С-под восточной ли или с-под западной,

С полуденной ли иль с-под северной?»

Говорит Катерина Ивановна:

«Ай же ты, богоданна моя матушка,

Ты сапрушенька да стародавняя,

Ешь да кушай-ка, живи с покоюшком.

А не смотри-тка ни в котору сторонушку».

Выходила она да на широкий двор,

А садилася да на добра коня,

Брала все доспехи богатырские,

Брала все забавы молодецкие:

Тугой лук и калены стрелы,

Брала палицу она булатную,

И копье-то брала долгомерное,

Брала сокола да на праву руку,

Брала голубя да на леву руку;

Выезжала она да во чисто поле;

Тут стоит дружинушка хоробрая,

Свою хозяюшку да дожидается,

В путь-дороженьку да отправляется.

Подъезжают ко городу ко Киеву;

Не доехали да за три поприща,

Раскинули шатры белополотняны;

Говорит Катерина им Ивановна:

«Ай же вы, дружинушка хоробрая,

Вы ложитесь отдыхать да опочив держать,

Как с дороженьки вы приумаялись;

Я поеду ко городу ко Киеву,

Заявлюся к князю я Владимиру».

Приезжает она на княженецкий двор,

Как поставила коня да середи двора,

Середи двора не привязанна.

На ту порушку да на то времечко

У того ли князя у Владимира

Пированьице да был почестей пир;

На пиру-то все князья и бояре стольно-киевские

И русские могучие богатыри,

Собраны поляницы все удалые.

Как идет Катерина свет Ивановна

Ко тому крылечушку переному —

Перекладинки да шатаются,

Половичинки да подгибаются;

А стоят тут слуги удивляются,

Что идет тут чудо-богатырь.

Как входит в гридню столовую, 

Она крест кладет да по-писаному,

А поклон ведет да по-ученому,

Князю со княгинею в особину,

Всем князьям-боярам поклоняется,

А солнышку Владимиру да объясняется:

«Уж ты, князь Владимир стольно-киевский, Г

розный я посол да земли греческой,

От того царя собаки Калина,

Прислан я к тебе да с грамотой,

Я за данью к вам да за пошлиной,

Вы платить должны да дани-пошлины

Моему царю собаке Калину.

Если дани вы да не уплатите,

Мы идем на вас да с грозной войной;

Неподалече-далече во чистом поле

А стоит у нас войска сорок тысячей».

Тут у солнышка Владимира

Резвы ноженьки да подкосилися,

Очи ясные да помутилися,

А уста сахарные заградилися.

А не может он послу ответа дать.

Говорит посол да таковы слова:

«Ай же ты, Владимир стольно-киевский.

Не могу я ждать, изволь ответ держать».

А Владимир-солнышко да стольно-киевский

А послу он низко поклоняется:

«Ты, грозен посол да земли греческой,

Дай-ка сроку мне да дай-ка времечка,

Мы подумаем да трое суточки».

Говорит посол да таковы слова:

«А мы люди есть да заезжие,

Со дороженьки да мы усталые,

Нам часочики да очень дороги;

Если не платите вы дани-пошлины,

Ты отдай-ка мне любимую племянницу,

Молоду Любаву дочь Путятичну,

Ты отдай ее мне во супружницы».

Говорит Владимир стольно-киевский:

«У меня девушка да на выдаваньи,

А не могу отдать без ее желания,

Дай подумать нам да хоть суточки».

Тут грозен посол да земли греческой

Как поклоном с ними прощается,

Во чисто поле да отправляется

Ко своей дружинушке хороброей,

Завтар быть к нему да обещается.

Тут Владимир-князь да стольно-киевскнй

Как идет к любимой он племяннице

Со своей княгинюшкой Апраксией,

Как заходит он во светлу светлицу,

А сидит Любава дочь Путятична

У косящата она окошечка,

А играт в гуселышки яровчаты

Да и смотрит далеко-далёко во чисто поле.

А во чистом-то во полюшке

А гулят-то посол да забавляется;

Он копье свое да долго мерное

Высоко под облако подбрасыват,

На лету копье да подхватыват.

На правой руке сидит ясен сокол,

На левой руке сидит сизый голубь,

Говорит Владимир стольно-киевский:

«Ай же ты, любимая племянница,

Выручай-ка нас с победушки,

Приезжал к нам грозен посол

От того царя собаки Калина,

Берет с нас много дани-пошлины;

В скором времени платить мы не в состоянии,

Согласился так грозен посол:

Он берет тебя да во супружницы,

И на этом пир у нас закончится».

Говорит Любава дочь Путятична:

«Ай же ты, любимый дядюшка,

Во всем тебе да я послушная,

От замужества не отрекаюся,

Только сказать тебе я осмелюся —

Не наделай-ка ты смеху-хохоту

По всему по городу по Киеву,

А по другому да по Чернигову:

Не отдай-ка девицы за женщину;

Есть грозен посол да земли греческой

Не мужчина есть тута — женщина.

Говорит Владимир стольно-киевский:

«Ты, Любава дочь Путятична, 

Посмотри-тка ты да во чисто поле,

Как посол в поле да забавляется,

Из туга лука да он постреливат,

Долгомерныим копьем да он поигрываг,

На лету он сокола поимыват, —

Разве быть да тута женщине?»

Говорит Любава дочь Путятична:

«А походочка у ней частенька,

А на местечке сидит — коленки вместе жмет,

Вся фигура тут да по-женскому».

А Владимир-князь да стольно-киевский,

А он ходит все да поджимается,

Куньей шубонькой да закрывается.

Говорит Владимир стольно-киевский:

«Как с послом мне тут да развертатися?

В эту пору, в это времечко

У меня богатырей во Киеве да не случилося,

Поляниц удалыих не пригодилося,

А князья-бояре столько-киевски

А ко мне в палаты не являются,

На совет они не соглашаются».

Посмотрел Владимир в окошечко —

На дворе стоит тут богатырский конь.

Вдруг по крылечушку переному

Половичинки сгибаются,

А ступенчики да шатаются —

Во палату входит тут грозен посол,

А грозен посол да земли греческой.

«Что же, солнышко Владимир стольно-киевский.

Как запрос принять, наб и ответ держать.

Ты давай-ка мне да дани-пошлины,

Мы во Киев к вам да приехали

Не шутку шутить и не людей смешить».

Говорит Владимир таковы слова: «

Ты, почтенный гость да грозен посол,

Ты садись-ка к столу да дубовому,

Мы сыграем-ка в гуселышки яровчаты».

Говорит тут грозен посол:

«У меня есть гуселыиики,

Да во белом шатре они оставлены,

Со дороженьки приехали усталые,

Они остались отдыхать да опочив держать.

А я в малом ребячестве

Во гуселышки немножечко поигрывал»,

Он берет гуселышки яровчаты,

Он по струночкам начал поваживать,

Да и голос свой да стал налаживать,

Он напев берет да от Киева,

А другой берет от Ерусалима,

Удивил он князя да Владимира.

Тут Владимир-князь стольно-киевский

Говорит любимоей племяннице:

«Ты, Любава есть да дочь Путятична,

Ты послушай-ка родного дядюшку,

Выходи-тко во супружество

За того посла да земли греческой:

У меня много было да гуселыциков на святой Руси,

А такого напева я не слыхивал».

Тут Любава ли да дочь Путятична,

На сговор она да не давается,

А горючими слезами уливается:

«А любезный ты мой дядюшка,

Не неволь меня, да молодешеньку,

Красной девицы да за женщину;

Ты повыпытай да повыведай

Грозного посла да земли греческой».

Ну, пошел Владимир стольно-киевский:

«Дорогой-то гость да грозен посол,

А сыграем-ка да в шашки-шахматы».

А пошел до князя Владимира,

Садилися к столу они дубовому,

Приносили им доску шахматну.

Как Владимир-князь стольно-киевский,

Он ступень ступил, да недоступил,

Он другой ступил, да переступил,

А третьий раз да он впросак попал.

А молодой гость да грозен посол,

Обыграл он князя Владимира.

Владимир-князь стольно-киевский

Говорит Любавушке Путятичне:

«Ты, любимая племянница,

Не могу да я вновь пытать». 

Говорит Любава дочь Путятична:

«Дорогой ты мой, любимый дядюшка,

Ты свези-тка гостя во чисто поле,

Постреляйте вы да из туга лука,

Вы поставьте меточку да золото кольцо,

Против кольца да вы поставьте-ка булатный нож.

Вы стреляйте-тка да из туга лука

В эту меточку да в золото кольцо,

В золото кольцо, прямо в булатный нож».

И пошел Владимир стольно-киевский,

Говорит Владимир таковы слова:

«Дорогой ты гость да грозен посол,

А поедем-ка мы да во чисто поле,

Мы потешимся да позабавимся,

Постреляем мы да из туга лука».

Говорит тут гость да грозен посол:

«У меня есть стрельцы,

Да во чистом поле они оставлены

Со дороженьки да опочив держат,

А я немножко в малоем ребячестве,

Уж я шуточки да пошучивал,

Из туга лука да постреливал».

И пошли они да во чисто поле,

А поставили да золото кольцо,

Против кольца они поставили булатный нож.

Как Владимир-князь да стольно-киевский

Первый раз стрелил, да он недострелил,

Другой раз стрелил, да он перёстрелил,

Третий раз стрелил, да он попасть не мог.

А грозен посол да земли греческой,

Он по полюшку да похаживат,

Тугой лук он свой поглаживат,

Натягал тетивочку шелковую,

Полагал он стрелочку каленую.

Как пустилась стрелочка, как змея взвилась,

Прямо в колечушко да золоченое.

Перерезалась да о булатный нож

На две равные половиночки,

Они весом, мерой и на взгляд равны.

Обыграл он князя Владимира.

Говорит тута грозен посол:

«А ты, солнышко Владимир стольно-киевский,

А мы долго ли будем куражиться,

Не пора ли нам добром наладиться?

Ты плати-тка дани-пошлины

Моему царю да ты Калину,

У нас уж срок теперь кончается».

Говорит Владимир стольно-киевский:

«Золотой казны у меня да не случилося,

Не могу платить я дани-пошлины».

Говорит ему да тут грозен посол: «

Ты отдай-ка мне да во супружницы

Ты свою любимую племянницу

А Любаву ли да дочь Путятичну».

Владимир-князь да стольно-киевский,

Приходит он к Любаве да Путятичне, Г

оворит он ей да таковы слова:

«Ты, Любавушка да дочь Путятична,

Не пойдешь ты если по охотушке,

А пойдешь ты по неволюшке;

Не могу посла да я повыведать,

Не могу посла да я поиспытать».

Говорит Любава дочь Путятична:

«Я жива не иду, да если мертвая,

Не пойду я, девица, за женщину,

Добрым людям да на посмешище.

Не мужчина тут есте, а женщина.

У ней задушка взад, да и грудь вперед».

Как вскричал Владимир зычным голосом:

«Уж вы, слуги, слуги мои верные,

Слуги верные да княженецкие,

Одевайте-тка Любаве платья цветны,

Платья цветны да подвенечные,

Ведите в церковь соборную,

Ко венцам ее да ко злаченыим,

Ко перстням ее да к золоченыим,

Во супружество да с грозным послом,

А с грозным послом да земли греческой.

Не страдать же нам из-за девицы,

Всему городу да нашему ли Киеву».

Говорит Владимир стольно-киевский

Грозному послу да земли греческой:

«У нас невеста справляется, 

Не неволена, а по охотушке».

Говорит тут грозен посол:

«Уж ты, солнышко Владимир стольно-киевский,

А прежде чем нам да ко венцам идти,

Мне-ка наб с тобой да побрататися,

Надо силушкой да поравнятися;

Мы поедем-ка во чисто поле,

А попробуем мы силу молодецкую».

Говорит Владимир стольно-киевский:

«Дорогой ты гость да грозен посол,

У меня богатырей да не случилося,

Поляниц удалых не пригодилося,

У меня некому да с вами поразнятися».

Говорит тут грозен посол:

«А нет ли у вас да затюремщиков?»

Тут вспомнил Владимир стольно-киевский

Про того Ставра сына Годинова,

И подумал он своим да умом да разумом:

«Спустить Ставра — так не видать Ставра,

А не спустить Ставра — так разгневить посла».

Закричал Владимир зычным голосом:

«Уж вы, слуги, слуги мои верные,

Слуги верные да княженецкие,

Вы берите-тка да золоты ключи,

Отмыкайте погреба глубокие,

Выводите вы удалых добрых молодцев».

Тута слуги его верные

Отмыкали погреба глубокие,

Выводили Ставра да на широкий двор,

Подавали ему да коня доброго,

Снимали платьице арестантское,

Одевали платье богатырское,

Все доспехи дали богатырские.

Как садился Ставр да сын Годинович

На того ли на коня на богатырского,

А с грозным послом да земли греческой

Они поехали да во чисто поле.

Только видели молодцев сядучи,

А не видели да едучи;

Как во чистом поле да куревка ли поднимается —

Там грозный посол да ездит, забавляется,

Со Ставром да сражается.

Ос коня на конь да перепрыгивают,

Они палицы булатные подбрасывают;

Летят палицы да по поднебесью —

На лету палицы подхватывают.

А Владимир-князь да стольно-киевский,

Со крылечушка да он переного

Смотрит в трубочку да он подзорную.

Позабавились да потешились,

Подъезжали ко городу ко Киеву,

Кланяются князю да Владимиру.

Тут грозен посол да земли греческой,

А снимает он да платье богатырское,

Под низом у него да платье женское;

Распускает он да свои волосы,

Говорит князю да Владимиру:

«Ай же, солнышко Владимир стольно-киевский,

Выводи-тка ты мою невесту, а свою племянницу

А Любаву ли да Путятичну,

Ты из церкви приведи да из соборноей,

Во светлицу проведи да ты во девичью, —

Не хочу смеяться я над девушкой,

Посмеюсь над князем я Владимиром:

Еще слыхом тое да не слыхано

И видом тое да не видано,

Чтоб венчали девицу за женщину,

У меня есте своя семья законная,

А любимый мой муж — Ставер Годинович...»

Тут они с князем прощаются,

В путь-дороженьку отправляются.

 

к содержанию