Ваш браузер устарел. Рекомендуем обновить его до последней версии.

 

ЦВЕТИК-СЕМИЦВЕТИК

(В.П. Катаев)

 

Худ. В. ЮдинХуд. В. ЮдинЖила девочка Женя. Однажды послала её мама в магазин за баранками. Купила Женя семь бара­нок: две баранки с тмином для папы, две баранки с маком для мамы, две баранки с сахаром для себя и одну маленькую розовую баранку для братика Павлика. Взяла Женя связку баранок и отправилась домой.

Идёт, по сторонам зевает, вывески читает, ворон считает. А тем временем сзади пристала не­знакомая собака да все баранки одну за другой и съела: сначала съела папины с тмином, потом ма­мины с маком, потом Женины с сахаром. Почувство­вала Женя, что баранки стали чересчур лёгкие. Обернулась, да уж поздно. Мочалка болтается пу­стая, а собака последнюю розовую Павликову бараночку доедает, облизывается.

— Ах вредная собака! — закричала Женя и бро­силась её догонять.

Бежала, бежала, собаку не догнала, только са­ма заблудилась. Видит — место совсем незнакомое. Больших домов нет, а стоят маленькие домики. Ис­пугалась Женя и заплакала. Вдруг, откуда ни возь­мись, старушка:

—  Девочка, девочка, почему ты плачешь?

Женя старушке всё и рассказала. Пожалела старушка Женю, привела её в свой садик и говорит:

— Ничего, не плачь, я тебе помогу. Правда, ба­ранок у меня нет и денег тоже нет, но зато растёт у меня в садике один цветок, называется «цветик-семицветик», он всё может. Ты, я знаю, девочка хо­рошая, хоть и любишь зевать по сторонам. Я тебе подарю цветик-семицветик, он всё устроит.

Худ. В. ЮдинХуд. В. ЮдинС этими словами старушка сорвала с грядки и подала девочке Жене очень красивый цветок вроде ромашки. У него было семь прозрачных лепестков, каждый другого цвета: жёлтый, красный, зелёный, синий, оранжевый, фиолетовый и голубой.

— Этот цветик, — сказала старушка, — не про­стой. Он может исполнить всё, что ты захочешь. Для этого надо только оторвать один из лепестков, бросить его и сказать:

— Лети, лети, лепесток,
Через запад на восток,
Через север, через юг,
Возвращайся, сделав круг.
Лишь коснёшься ты земли —
Быть по-моему вели.

Вели, чтобы сделалось то-то или то-то. И это тотчас сделается.

Женя вежливо поблагодарила старушку, вышла за калитку и тут только вспомнила, что не знает дороги домой. Она захотела вернуться в садик и по­просить старушку, чтобы та проводила её до бли­жнего милиционера, но ни садика, ни старушки как не бывало.

Худ. В. ЮдинХуд. В. ЮдинЧто делать? Женя уже собиралась, по своему обыкновению, заплакать, даже нос наморщила, как гармошку, да вдруг вспомнила про заветный цветок.

— А ну-ка посмотрим, что это за цветик-семи­цветик!

Женя поскорее оторвала жёлтый лепесток, ки­нула его и сказала:

— Лети, лети, лепесток,
Через запад на восток,
Через север, через юг,
Возвращайся, сделав круг.
Лишь коснёшься ты земли —
Быть по-моему вели.

Вели, чтобы я была дома с баранками!

Не успела она это сказать, как в тот же миг очутилась дома, а в руках — связка баранок!

Женя отдала маме баранки, а сама про себя думает: «Это и вправду замечательный цветок, его непременно надо поставить в самую красивую ва­зочку!»

Худ. В. ЮдинХуд. В. ЮдинЖеня была совсем небольшая девочка, поэто­му она влезла на стул и потянулась за любимой мами­ной вазочкой, которая стояла на самой верх­ней полке. В это время, как на грех, за окном пролетали вороны. Жене, понятно, тотчас захотелось узнать совершенно точно, сколько ворон — семь или восемь? Она открыла рот и стала считать, загибая пальцы, а вазочка полетела вниз и — бац! — раско­лолась на мелкие кусочки.

— Ты опять что-то разбила, тяпа-растяпа! — закричала мама из кухни. — Не мою ли самую люби­мую вазочку?

— Нет, нет, мамочка, я ничего не разбила. Это тебе послышалось! — закричала Женя, а сама поско­рее оторвала красный лепесток, бросила его и про­шептала:

— Лети, лети, лепесток,
Через запад на восток,
Через север, через юг,
Возвращайся, сделав круг.
Лишь коснёшься ты земли —
Быть по-моему вели.

Вели, чтобы мамина любимая вазочка сделалась целая!

Не успела она это сказать, как черепки сами собою поползли друг к другу и стали срастаться.

Мама прибежала из кухни — глядь, а её любимая вазочка как ни в чём не бывало стоит на своём месте. Мама на всякий случай погрозила Жене пальцем и послала её гулять во двор.

Пришла Женя во двор, а там мальчики игра­ют в папанинцев: сидят на старых досках, и в пе­сок воткнута палка.

— Мальчики, примите меня поиграть!

— Чего захотела! Не видишь — это Северный полюс? Мы девчонок на Северный полюс не берём.

— Какой же это Северный полюс, когда это одни доски?

Худ. В. ЮдинХуд. В. Юдин

— Не доски, а льдины. Уходи, не мешай! У нас как раз сильное сжатие.

— Значит, не принимаете?

— Не принимаем. Уходи!

— И не нужно. Я и без вас на Северном полю­се сейчас буду. Только не на таком, как ваш, а на всамделишном. А вам — кошкин хвост!

Женя отошла в сторонку, под ворота, достала заветный цветик-семицветик, оторвала синий лепе­сток, кинула и сказала:

— Лети, лети, лепесток,
Через запад на восток,
Через север, через юг,
Возвращайся, сделав круг.
Лишь коснёшься ты земли —
Быть по-моему вели.

Вели, чтоб я сейчас же была на Северном полюсе!

Не успела она это сказать, как вдруг, откуда ни возьмись, налетел вихрь, солнце пропало, сдела­лась страшная ночь, земля закружилась под нога­ми, как волчок.

Женя, как была, в летнем платьице, с голыми ногами, одна-одинёшенька оказалась на Северном полюсе, а мороз там сто градусов!

— Ай, мамочка, замерзаю! — закричала Женя и стала плакать, но слёзы тут же превратились в сосульки и повисли на носу, как на водосточной трубе.

Худ. В. ЮдинХуд. В. Юдин

А тем временем из-за льдины вышли семь бе­лых медведей и прямёхонько к девочке, один дру­гого страшней: первый — нервный, второй — злой, третий — в берете, четвёртый — потёртый, пятый — помятый, шестой — рябой, седьмой — самый боль­шой.

Не помня себя от страха, Женя схватила обле­деневшими пальчиками цветик-семицветик, вырвала зелёный лепесток, кинула и закричала что есть мочи:

— Лети, лети, лепесток,
Через запад на восток,
Через север, через юг,
Возвращайся, сделав круг.
Лишь коснёшься ты земли —
Быть по-моему вели.

Вели, чтоб я сейчас же очутилась опять на нашем дворе!

И в тот же миг она очутилась опять во дворе. А мальчики на неё смотрят и смеются.

— Ну, где же твой Северный полюс?

— Я там была.

— Мы не видели. Докажи!

— Смотрите — у меня ещё висит сосулька.

— Это не сосулька, а кошкин хвост! Что, взя­ла?

Женя обиделась и решила больше с мальчиш­ками не водиться, а пошла на другой двор — во­диться с девочками. Пришла, видит — у девочек разные игрушки. У кого коляска, у кого мячик, у кого прыгалка, у кого трёхколёсный велосипед, а у одной — большая говорящая кукла в куколь­ной соломенной шляпке и в кукольных калошах. Взя­ла Женю досада. Даже глаза от зависти стали жёлтые, как у козы.

«Ну,— думает,— я вам сейчас покажу, у кого игрушки!»

Вынула цветик-семицветик, оторвала оранжевый лепесток, кинула и сказала:

— Лети, лети, лепесток,
Через запад на восток,
Через север, через юг,
Возвращайся, сделав круг.
Лишь коснёшься ты земли —
Быть по-моему вели.

Вели, чтобы все игрушки, какие есть на свете, были мои!

И в тот же миг, откуда ни возьмись, со всех сторон повалили к Жене игрушки.

Худ. В. ЮдинХуд. В. Юдин

Первыми, конечно, прибежали куклы, громко хлопая глазами и пища без передышки: «папа-ма- ма», «папа-мама». Женя сначала очень обрадова­лась, но кукол оказалось так много, что они сразу заполнили весь двор, переулок, две улицы и поло­вину площади. Невозможно было сделать шагу, что­бы не наступить на куклу. Вокруг ничего не было слышно, кроме куклиной болтовни.

Вы представляете себе, какой шум могут поднять пять миллионов гово­рящих кукол? А их было никак не меньше. И то это были только московские куклы. А куклы из Ленин­града, Харькова, Киева, Львова и других совет­ских городов ещё не успели добежать и галдели, как попугаи, по всем дорогам Советского Союза. Женя даже слегка испугалась.

Но это было только начало. За куклами сами собой покатились мячики, шарики, самокаты, трёхколёсные велосипеды, трак­торы, автомобили, танки, танкетки, пушки.

Прыгал­ки ползли по земле, как ужи, путаясь под ногами и заставляя нервных кукол пищать ещё громче. По воздуху летели миллионы игрушечных самолётов, дирижаблей, планёров.

С неба, как тюльпаны, сыпа­лись ватные парашютисты, повисая на телефонных проводах и деревьях. Движение в городе останови­лось. Постовые милиционеры влезли на фонари и не знали, что им делать.

— Довольно, довольно! — в ужасе закричала Же­ня, хватаясь за голову. — Будет! Что вы, что вы! Мне совсем не надо столько игрушек. Я пошутила. Я боюсь...

Но не тут-то было! Игрушки всё валили и вали­ли. Кончились советские, начались американские. Уже весь город был завален до самых крыш иг­рушками.

Женя по лестнице — игрушки за ней. Женя на балкон — игрушки за ней. Женя на чердак — игруш­ки за ней. Женя выскочила на крышу, поскорее оторвала фиолетовый лепесток, кинула и быстро сказала:

— Лети, лети, лепесток,
Через запад на восток,
Через север, через юг,
Возвращайся, сделав круг.
Лишь коснёшься ты земли —
Быть по-моему вели.

Вели, чтобы игрушки поскорей убирались обратно в магазины!

И тотчас все игрушки исчезли.

Худ. В. ЮдинХуд. В. ЮдинПосмотрела Женя на свой цветик-семицветик и видит, что остался всего один лепесток.

— Вот так штука! Шесть лепестков, оказывает­ся, потратила, и никакого удовольствия. Ну ничего. Вперёд буду умнее.

Пошла она на улицу, идёт и думает: «Чего бы мне ещё всё-таки велеть? Велю-ка я себе, пожалуй, два кило «мишек». Нет, лучше два кило «прозрачных». Или нет... Лучше сделаю так: велю полкило «мишек», полкило «прозрачных», сто граммов халвы, сто граммов орехов и ещё, куда ни шло, одну розовую баранку для Павлика. А что толку? Ну, допустим, всё это я велю и съем. И ничего не останется. Нет, велю я себе лучше трёхколёсный велосипед. Хотя зачем? Ну, пока­таюсь, а потом что? Ещё, чего доброго, мальчишки отнимут. Пожалуй, и поколотят! Нет. Лучше я себе велю билет в кино или в цирк. Там всё-таки ве­село. А может быть, велеть лучше новые сандалеты? Тоже не хуже цирка. Хотя, по правде сказать, какой толк в новых сандалетах?! Можно велеть чего- нибудь ещё гораздо лучше. Главное, не надо торо­питься».

Рассуждая таким образом, Женя вдруг увидела превосходного мальчика, который сидел на лавочке у ворот. У него были большие синие глаза, весёлые, но смирные. Мальчик был очень симпатичный, — сразу видно, что не драчун, — и Жене захотелось с ним познакомиться. Девочка без всякого страха подошла к нему так близко, что в каждом его зрачке очень ясно увидела своё лицо с двумя ко­сичками, разложенными по плечам.

— Мальчик, мальчик, как тебя зовут?

— Витя. А тебя как?

— Женя. Давай играть в салки?

— Не могу. Я хромой.

И Женя увидела его ногу в уродливом башмаке на очень толстой подошве.

— Как жалко! — сказала Женя. — Ты мне очень понравился, и я бы с большим удовольствием по­бегала с тобой.

— Ты мне тоже нравишься, и я бы тоже с боль­шим удовольствием побегал с тобой, но, к сожале­нию, это невозможно. Ничего не поделаешь. Это на всю жизнь.

Худ. В. ЮдинХуд. В. Юдин— Ах, какие пустяки ты говоришь, мальчик! — воскликнула Женя и вынула из кармана свой за­ветный цветик-семицветик. — Гляди!

С этими словами девочка бережно оторвала по­следний голубой лепесток, на минутку прижала его к глазам, затем разжала пальцы и запела тонким голоском, дрожащим от счастья:

— Лети, лети, лепесток,
Через запад на восток,
Через север, через юг,
Возвращайся, сделав круг.
Лишь коснёшься ты земли —
Быть по-моему вели!

Вели, чтобы Витя был здоров!

И в ту же минуту мальчик вскочил со скамьи, стал играть с Женей в салки и бегал так хорошо, что девочка не могла его догнать, как ни старалась.

 

 

 

ГРИБЫ

(В.П. Катаев)

Худ. П. РепкинХуд. П. РепкинК Жене и Павлику приехала из города погостить двоюрод­ная сестра Инночка.

— Ну, дети,— сказала мама,— нечего вам без дела сидеть. Идите в лес за грибами. Посмотрим, кто из вас лучше грибы со­бирает.

— Я лучше всех собираю,— сказал Павлик.

— Нет, я лучше,— сказала Женя.

А Инночка промолчала.

Побежали дети в лес и разошлись в разные стороны.

Через час возвращаются.

— Я лучше всех собрал! — кричит Павлик издали.

— У меня больше всех грибов, глядите: полное ведро!

Посмотрела мама и улыбнулась:

— Неудивительно, что у тебя полное ведро: ни одною хоро­шего гриба, одни только поганки да собачьи грибы, неважно ты собираешь грибы, Павлик.

— Ага! — кричит Женя.— Я же говорила, что я лучше всех собираю: глядите, у меня самые большие и самые красивые гри­бы — красные в белый горошек. Ни у кого нет таких красивых грибов.

Посмотрела мама и засмеялась:

— Глупенькая, это же мухоморы. Они хоть и красивые, да никуда не годятся. Ими отравиться можно. В общем ты тоже плохо собираешь грибы, Женечка.

— А Инночка стоит в сторонке и помалкивает.

— А ты, Инночка, что же молчишь? Показывай, что насо­бирала.

— У меня совсем мало,— говорит Инночка.

Заглянула мама в Инночкин кузовок, а там десять превос­ходных грибов. Две прехорошенькие сыроежки, похожие на ро­зовые цветочки; две оранжевые лисички в китайских шапочках; два двоюродных братца — подосиновик и подберёзовик.

Груздь, рыжик, волнушка. Да большой, крепкий, пузатый бо­ровик в бархатном берете.

А сверх того ещё целое гнездо опят — удалых ребят.

 

 

 

ДУДОЧКА И КУВШИНЧИК

(В. Катаев)

 

Рис. Ю. ГершковичаРис. Ю. Гершковича

Поспела в лесу земляника.

Взял папа кружку, взяла мама чашку, девочка Женя взяла кувшинчик, а маленькому Павлику дали блюдечко.

Пришли они в лес и стали собирать ягоду: кто раньше наберёт. Выбрала мама Жене полянку получше и говорит:

— Вот тебе, дочка, отличное местечко. Здесь очень много земляники. Ходи собирай.

Женя вытерла кувшинчик лопухом и стала ходить.

Ходила-ходила, смотрела-смотрела, ничего не нашла и вернулась с пустым кувшинчиком.

Видит — у всех земляника. У папы четверть кружки. У ма­мы полчашки. А у маленького Павлика на блюдечке две ягоды.

— Мама, почему у всех у вас есть, а у меня ничего не­ту? Ты мне, наверное, выбрала самую плохую полянку.

— А ты хорошо искала?

— Хорошо. Там ни одной ягоды, одни только листики.

— А под листики ты заглядывала?

— Не заглядывала.

— Вот видишь! Надо заглядывать.

— А почему Павлик не заглядывает?

Рис. Ю. ГершковичаРис. Ю. Гершковича

— Павлик маленький. Он сам ростом с землянику, ему и заглядывать не надо, а ты уже девочка довольно высокая.

А папа говорит:

— Ягодки — они хитрые. Они всегда от людей прячутся. Их нужно уметь доставать. Гляди, как я делаю.

Тут папа присел, нагнулся к самой земле, заглянул под листики и стал искать ягодку за ягодкой, приговаривая:

— Одну ягодку беру, на другую смотрю, третью замечаю, а четвёртая мерещится.

— Хорошо, — сказала Женя. — Спасибо, папочка. Буду так делать.

Пошла Женя на свою полянку, присела на корточки, на­гнулась к самой земле и заглянула под листики. А под лис­тиками ягод видимо-невидимо. Глаза разбегаются. Стала Же­ня рвать ягоды и в кувшинчик бросать. Рвёт и приговари­вает:

— Одну ягодку беру, на другую смотрю, третью замечаю, а четвёртая мерещится.

Однако скоро Жене надоело сидеть на корточках.

«Хватит с меня, — думает. — Я уж и так, наверное, много набрала».

Рис. Ю. ГершковичаРис. Ю. Гершковича

Встала Женя на ноги и заглянула в кувшинчик. А там всего четыре ягоды.

Совсем мало! Опять надо на корточки садиться. Ничего не поделаешь.

Села Женя опять на корточки, стала рвать ягоды, приго­варивать:

— Одну ягодку беру, на другую смотрю, третью замечаю, а четвёртая мерещится.

Заглянула Женя в кувшинчик, а там всего-навсего во­семь ягодок — даже дно ещё не закрыто.

«Ну, — думает, — так собирать мне совсем не нравится.

Всё время нагибайся да нагибайся. Пока наберёшь полный кувшинчик, чего доброго, и устать можно. Лучше я пойду поищу себе другую полянку».

Пошла Женя по лесу искать такую полянку, где земляни­ка не прячется под листиками, а сама на глаза лезет и в кувшинчик просится.

Ходила-ходила, полянки такой не нашла, устала и села на пенёк отдыхать. Сидит, от нечего делать ягоды из кув­шинчика вынимает и в рот кладёт. Съела все восемь ягод, заглянула в пустой кувшинчик и думает: «Что же теперь де­лать? Хоть бы мне кто-нибудь помог!»

Рис. Ю. ГершковичаРис. Ю. Гершковича

Только она это подумала, как мох зашевелился, мурава раздвинулась, и из-под пенька вылез небольшой крепкий ста­ричок: пальто белое, борода сизая, шляпа бархатная и попе­рёк шляпы сухая травинка.

— Здравствуй, девочка, говорит.

— Здравствуй, дяденька.

— Я не дяденька, а дедушка. Аль не узнала? Я старик боровик, коренной лесовик, главный начальник над всеми грибами и ягодами. О чём вздыхаешь? Кто тебя обидел?

Рис. Ю. ГершковичаРис. Ю. Гершковича

— Обидели меня, дедушка, ягоды.

— Не знаю. Они у меня смирные. Как же они тебя оби­дели?

— Не хотят на глаза показываться, под листики прячут­ся. Сверху ничего не видно. Нагибайся да нагибайся. Пока наберёшь полный кувшинчик, чего доброго, и устать можно.

Погладил старик боровик, коренной лесовик свою сизую бороду, усмехнулся в усы и говорит:

— Сущие пустяки! У меня для этого есть специальная дудочка. Как только она заиграет, так сейчас же все ягоды из-под листиков и покажутся.

Вынул старик боровик, коренной лесовик из кармана 
ду­дочку и говорит:

— Играй, дудочка.

Дудочка сама собой заиграла, и, как только она заиграла, отовсюду из-под листиков выглянули ягоды.

— Перестань, дудочка.

Дудочка перестала, и ягодки спрятались. Обрадовалась Женя:

— Дедушка, дедушка, подари мне эту дудочку! Подарить не могу. А давай меняться: я тебе дам ду­дочку, а ты мне кувшинчик—он мне очень понравился.

Хорошо. С большим удовольствием. Отдала Женя старику боровику, коренному лесовику кувшинчик, взяла у него дудочку и поскорей побежала на свою полянку. Прибежала, стала посередине, говорит:

— Играй, дудочка.

Дудочка заиграла, и в тот же миг все листики на поляне зашевелились, стали поворачиваться, как будто бы на них подул ветер.

Рис. Ю. ГершковичаРис. Ю. Гершковича

Сначала из-под листиков выглянули самые молодые любо­пытные ягодки, ещё совсем зелёные. За ними высунули го­ловки ягоды постарше — одна щёчка розовая, другая белая. Потом выглянули ягоды вполне зрелые — крупные и красные. И наконец, с самого низу показались ягоды-старики, почти чёрные, мокрые, душистые, покрытые жёлтыми семечками.

И скоро вся полянка вокруг Жени оказалась усыпанной ягодами, которые ярко сквозили на солнце и тянулись к ду­дочке.

Играй, дудочка, играй! — закричала Женя. — Играй быстрей!

Дудочка заиграла быстрей, и ягод высыпало ещё боль­ше-так много, что под ними совсем не стало видно листи­ков.

Но Женя не унималась:

— Играй, дудочка, играй! Играй ещё быстрей. Дудочка заиграла ещё быстрей, и весь лес наполнился таким приятным проворным звоном, точно это был не лес, а музыкальный ящик.

Пчёлы перестали сталкивать бабочку с цветка; бабочка захлопнула крылья, как книгу; птенцы малиновки выглянули из своего лёгкого гнезда, которое качалось в ветках бузины, и в восхищении разинули жёлтые рты; грибы поднимались на цыпочки, чтобы не пропустить ни одного звука, и даже старая лупоглазая стрекоза, известная своим сварливым ха­рактером, остановилась в воздухе, до глубины души восхи­щённая чудной музыкой.

«Вот теперь-то я начну собирать!» — подумала Женя и уже было протянула руку к самой большой и самой красной ягоде, как вдруг вспомнила, что обменяла кувшинчик на ду­дочку и ей теперь некуда класть землянику.

— У, глупая дудка! — сердито закричала девочка. — Мне ягоды некуда класть, а ты разыгралась. — Замолчи сей­час же!

Рис. Ю. ГершковичаРис. Ю. Гершковича

Побежала Женя назад к старику боровику, коренному ле­совику и говорит:

— Дедушка, а дедушка, отдай назад мой кувшинчик! Мне ягоды некуда собирать.

— Хорошо, — отвечает старик боровик, коренной лесо­вик,— я тебе отдам твой кувшинчик, только ты отдай назад мою дудочку.

Отдала Женя старику боровику, коренному лесовику его дудочку, взяла свой кувшинчик и поскорее побежала обрат­но на полянку.

Прибежала, а там уже ни одной ягодки не видно — одни только листики. Вот несчастье! Кувшинчик есть — дудочки не хватает. Как тут быть?

Подумала Женя, подумала и решила опять идти к стари­ку боровику, коренному лесовику за дудочкой.

Рис. Ю. ГершковичаРис. Ю. Гершковича

Приходит и говорит:

— Дедушка, а дедушка, дай мне опять дудочку!

— Хорошо. Только ты дай мне опять кувшинчик.

— Не дам. Мне самой кувшинчик нужен, чтобы ягоды в него класть.

— Ну, так я тебе не дам дудочку.

— Дедушка, а дедушка, как же я буду собирать ягоды в свой кувшинчик, когда они без твоей дудочки все под лис­тиками сидят и на глаза не показываются? Мне непременно нужно и кувшинчик, и дудочку.Женя взмолилась:

— Ишь ты какая хитрая девочка! Подавай ей и дудочку, и кувшинчик! Обойдёшься и без дудочки, одним кувшинчи­ком.

— Не обойдусь, дедушка.

— А как же другие-то люди обходятся?

— Другие люди к самой земле пригибаются, под листики сбоку заглядывают да и берут ягоду за ягодой. Одну ягоду берут, на другую смотрят, третью замечают, а четвёртая ме­рещится. Так собирать мне совсем не нравится. Нагибайся да нагибайся. Пока наберёшь полный кувшинчик, чего доброго, и устать можно. 

 Ах, вот как! — сказал старик боровик, коренной лесо­вик и до того рассердился, что борода у него вместо сизой стала чёрная-пречёрная. — Ах, вот как! Да ты, оказывается, просто лентяйка! Забирай свой кувшинчик и уходи отсюда! Не будет тебе никакой дудочки.

С этими словами старик боровик, коренной лесовик топнул ногой и провалился под пенёк.

Женя посмотрела на свой пустой кувшинчик, вспомнила, что её дожидаются папа, мама и маленький Павлик, поско­рей побежала на свою полянку, присела на корточки, загля­нула под листики и стала проворно брать ягоду за ягодой.

Одну берёт, на другую смотрит, третью замечает, а четвёр­тая мерещится...

Рис. Ю. ГершковичаРис. Ю. Гершковича

Скоро Женя набрала полный кувшинчик и вернулась к па­пе, маме и маленькому Павлику.

— Вот умница, — сказал Жене папа, — полный кувшин­чик принесла! Небось устала?

 Ничего, папочка. Мне кувшинчик помогал.

И пошли все домой — папа с полной кружкой, мама с пол­ной чашкой, Женя с полным кувшинчиком, а маленький Пав­лик с полным блюдечком.

А про дудочку Женя никому ничего не сказала.

 

 

к содержанию