АЛЕКСАНДР НЕВСКИЙ
(слово о походах)

(О. Тихомиров)

Дозорные

Худ. В. Перцов

Пелгусий и Гришата просидели в дозоре до полуночи. Их место бы­ло почти у самой воды за первой грядой кустов, что сбегали к берегу залива. Позади, шагах в ста, прятался в зарослях шалаш, в котором спали ещё двое дозорных — Онфим и Илья Кривой.

С вечера на воду сел густой туман. Но когда Гришата сказал, поёживаясь от холода, что можно бы и костерок распалить, Пелгусий коротко отрезал:

— Не надобно.

Пелгусий был старшой в дозоре, а Гришате стукнул лишь пятнадцатый год, спорить тут было не гоже, и он умолк, сунул руку за пазуху, где у него пригрелась краюха хле­ба, отломил ноздреватый кусочек.

В полночь пришли их сменить Илья и Онфим.

Пелгусий и Гришата шагнули в ночную мглу, и в это же время сильный всплеск раздался у залива, будто упал кто в воду. Руки дёрнулись к топорам. Но опять кругом всё заполнила тишина

— Кто ж такой? — шепнул Гришата.

Ему никто не ответил, и он опять спросил:

— Может, рыбина?

— Молчи ты.

Всплесков больше не было. Где-то побли­зости пролетела ночная птица.

— Ладно, — сказал Пелгусий. — Мы пой­дём. Сидите тихо, а ежели что, будите меня.

Он двинулся первым, следом осторожно ступал Гришата.

Возле шалаша они обогрелись у неболь­шого костра, который всегда разводили в яме, чтобы огонь не могли приметить с воды.

Гришата уже у костра клевал носом, а как только, пригнувшись, влез в шалаш да плюхнулся на сено, тут же уснул. Пелгусий заснул не сразу. Тревожно ему было. Два раза посылал он гонца в Новгород, просил прислать людей, чтобы усилить охрану. Но ни с чем гонец возвращался. Видно, нет лиш­них людей у воевод. А ведь сам великий князь Александр Ярославич поручил Пелгусию ве­сти стражу морскую — охранять пути к Неве со стороны моря.

Худ. В. Перцов

Дозоры стояли по обоим берегам Финского залива. Пелгусий бывал то у одних дозорных, то у других — приглядывал, справно ли всё идёт, иной раз подменял кого из дозорных и сторожил сам. А в этот дозор он старался наведываться почаще. В случае чего, здесь лишь на Онфима можно положиться. Гриша­та ещё малец, а Илью неспроста Кривым про­звали — один глаз у него.

Но что может произойти?!

Только под утро уснул Пелгусий. Недоб­рый сон приснился ему. Увидилось, как про­бирается он во вражеский стан. Где лисой прокрадётся, где змеёй проползёт. Но всё же приметили его. Погнались, схватили:
«Пелгу­сий!— кричат, — Пелгусий!..» «Как же это они имя моё знают», — подумал он.

— Пелгусий, Пелгусий, — дёргали его за руку. — Проснись.

Старшой открыл глаза. Перед ним был Илья Кривой.

— Чего тебе? — приподнялся Пелгусий.

— Беда. На кораблях войско пришло.

— Идём.

Туман над заливом ещё не рассеялся. Он как бы осел, сгустился у самой воды. А по­выше, там, где белая пелена таяла, уже хоро­шо проглядывались острые шпили кораблей.

— Один, два, три... — начал считать Пел­гусий. По мачтам он насчитал около двух де­сятков кораблей. 

Дозорные стали держать совет: как быть, что делать.

Илья предлагал уходить в Новгород, до­нести обо всём князю. То же сказал и Онфим. Но старшой порешил всё по-иному.

В Новгород он отослал одного Гришату, а сам с товарищами стал дожидаться, что будет дальше.

Когда туман растаял, дозорные увидели, что корабли один за другим начали входить в Неву.

Худ. В. Перцов

Окружили враги дружинника, прижали к борту, сбросили вместе с конём в воду. Гав­рила на берег выбрался — и опять в бой, в самую гущу.

Лишь нескольким кораблям удалось отча­лить. На одном из них спасся и Биргер. Вме­сто ключей от Новгорода и награбленного добра, повёз он назад жалкие остатки своего войска. Были брошены на русской земле и лагерь, и обоз, и раненые. А на лице Биргера горела «печать» новгородского князя, та пе­чать, которую Александр поставил своим острым копьём.

Князя же Александра прозвал народ за эту победу Невским.

Новая угроза

Худ. В. Перцов

Новгород ликовал. Все его жители вышли за городские ворота встречать войско Александра. По­всюду слышалось: «Слава велико­му князю! Слава Александру Невскому!»

Бояре тоже вначале окружили князя по­честями и поднимали кубки в его честь. Но вот спохватились: что же хорошего, если народ так восхваляет Александра, а про них, про бояр, никто и слова не скажет. Пожалуй, князь и вовсе над ними возвысится, один начнёт править городом, а их, богатых, знат­ных бояр, и слушать перестанет.

И начали они всё делать наперекор кня­зю. Созвал он тогда бояр и сказал:

— Вы меня на княжение поставили, а теперь я вам неугоден. Сами управляйте городом или ищите другого князя. Ухожу я от вас.

Бояре не стали его отговаривать. Они ду­мали, никто теперь не нападёт на Новгород. С юга татарской орде не пробраться сквозь дремучие леса и болота. И с севера опасности тоже нет: после невского разгрома шведы не сунутся. Оставил Александр Ярославич Новгород, уехал в Переславль-Залесский.

Но поживиться на русских землях хотели не только татары да шведы. Чесались руки и у немецких рыцарей. Был у них такой союз под названием Тевтонский орден. Вот и двинулись на Русь отборные отряды тев­тонцев.

Они захватили крепость Изборск.

Забеспокоился люд во Пскове. Наскоро собрали ополчение и пошли отбивать Из­борск. Но немцы сильней оказались, и оружие у них было лучше. Восемьсот псковичей по­гибло под стенами Изборска, а крепость взять не сумели. Пришлось отступить, ни с чем домой вернуться.

Рыцари, почувствовав свою силу, стали рваться к новым походам. Ждали только под­крепления от магистра — так звали главу ры­царского ордена. Когда же подкрепление пришло, «На Псков!» закричали тевтонцы и выхватили мечи.

Не испугались псковичи, увидев отряды рыцарей под своими стенами. Двадцать шесть осад выдержал до этого Псков и ни разу не открывал ворот врагу. Стрелами и копьями встретили псковичи немцев. Кто не имел меча или копья, приготовил для боя тяжёлый крестьянский топор, а у кого и топора не бы­ло, вооружались кольями.

Но и немцы готовились к штурму. Под­везли метательные орудия, поближе к воро­там подтащили тараны.

Вот тут-то псковских бояр и взял страх: а ну как прорвутся немцы в город! Тогда пощады не жди — всё заберут, всё разграбят, а то и жизни лишат. Лучше сдать им Псков добровольно. И открыли ворота тевтонским рыцарям. Сделал это посадник Твердило, ко­торый хотел «владети Псковым» вместе с немцами. Так был захвачен Псков. Теперь очередь была за Новгородом...

В доме у кузнеца

Дом, в котором жил Гришата, стоял на окраине, поодаль от других домов. Отец был кузнецом. А раз в твоём ремесле огонь первый по­мощник, то и жить ты должен отдельно от других. Горожане боялись пожа­ров:
дома-то у всех были деревянные.

Гришата привык, что в доме у них всегда были люди. Нужно ли кому коня подковать или пожелал кто оружием обзавестись — все шли к дому кузнеца Якима.

Но сегодня гость у них был особый. При­шёл Пелгусий, тот самый, с которым Гриша­та стоял в дозоре.

Худ. В. Перцов

С собой Пелгусий привёл ещё троих. Один из них — высокий и крепкий, с русой боро­дой — был кожевник Данила. Гришата его знал, слышал про его удивительную силу. Второй человек — низкорослый и скулас­тый— тоже был знаком Гришате: не раз попадался в городской толпе. А третьего — чернявого — видел впервые. Мрачный он был, смотрел по сторонам настороженно, а в глазах порой вспыхивал недобрый огонь.

Да и Пелгусий, как пригляделся Гришата, тоже был чем-то встревожен, а не улыбчив и весел, как всегда.

— Дело у нас к тебе, — поздоровавшись, сказал Пелгусий.

Яким усадил гостей на скамью, сел рядом. Хозяйка поставила на стол кувшин с брагой, нарезала пирога и ушла.

— Дело у нас вот какое... — начал Пелгу­сий.

Но чернявый кашлянул и так сверкнул глазами на Гришату, что тот схватился было за дверь.

— Малец пусть останется, — сказал Пел­гусий и в первый раз улыбнулся.Он полю­бил Гришату ещё с лета, с того времени, когда были в дозоре. А уж как был он до­волен потом, когда выяснилось, что Гришата сумел быстро донести до князя важную весть. — Сиди, Гришата. Ты здесь не лиш­ний. — Но вот Пелгусий опять посуровел, от­хлебнул браги и сказал: — Беда к нам идёт, Яким. Этот человек бежал из Пскова. — Он кивнул на чернявого. — Говорит, немцы на нас поход готовят. Князя нет. Далеко Алек­сандр Ярославич. А бояре могут и Новгород сдать. Расскажи, Фома, — повернулся он к чернявому незнакомцу, — расскажи нам, как под немцем жить.

Фома заговорил горячо и торопливо, же­стокий огонь как зажёгся в глазах его, так больше и не угасал. Страшные вещи поведал пскович.

На каждом шагу в захваченном городе грабежи и убийства. Немецкие рыцари, как бешеные псы, не щадят никого. Кровью про­питалась псковская земля. А ещё говорил Фома, что не гоже новгородцам в стороне стоять, пока бьют их братьев.

— И вы и мы — русские, — говорил он, — так почто ж мы псов со своей земли не выго­ним? Доколе терпеть их будем?

Гришата увидел, как и у Пелгусия, и у кожевника Данилы, и у отца, который был мягкий нравом человек, тоже разожглись в глазах недобрые огоньки.

Нужно волновать народ — порешили в доме у кузнеца, нужно посылать за князем. Пусть князь вернётся со дружиною. Пусть собирает войско. Спасать нужно Новгород и русские земли от псов-рыцарей.

А кузнец Яким с того дня не брал больше никаких заказов. День и ночь ковал он длин­ный, тяжёлый меч для князя Александра Невского — дар от простого люда.

Отпор врагу

Худ. В. ПерцовГремели трубы в Новгороде. Со зна­мёнами, со стягами вышел встре­чать народ великого князя.

Звонили колокола в церквах. На площадях и у городских ворот горели костры. И шум стоял по всему
Новго­роду, какого давно уже не случалось.

Тысячи галок суматошно носились над городом. Во дворах лаяли собаки. Из ко­нюшен доносилось ржание лошадей. Все новгородцы, и стар, и млад, высыпали на улицы.

Александр Ярославич вернулся в Новго­род не один. Вместе с ним был его брат Андрей из Суздаля. К дружине Александра присоединились суздальские полки.

Но и этих сил для войны с тевтонцами бы­ло мало. Александр Ярославич стал собирать войско из новгородцев, ладожан и карелов. В ополчение к великому князю шли город­ские ремесленники и крестьяне. Несколько полков прислал и отец Александра — влади­мирский князь Ярослав Всеволодович.

Росло войско. Спешно ковали в Новгороде мечи и сабли, вострили копья и секиры, по­туже натягивали тетиву на луках, калили стрелы.

Поначалу обрушил свои полки великий князь на крепость Копорье, где засел гарни­зон рыцарей. Эту крепость тевтонцы построи­ли совсем близко от Новгорода. Отсюда напа­дали они на окрестные сёла да на купеческие обозы. А чуть что — отсиживались за толсты­ми стенами.

Думали рыцари отсидеться и на этот раз. Да не вышло. Не помогли стены. Разбил их Александр Невский, взял крепость.

А через короткое время русское войско осадило и Псков. Рыцари послали гонцов к магистру просить подкрепления. Не дожда­лись. Освободили русские Псков. Семьдесят знатных рыцарей пало в том бою, а сколько рядовых перебили новгородцы, и не считал никто. Самых же главных, что в живых оста­лись, повелел Александр в цепи заковать и отправить в Новгород. Пусть посмотрит на­род на разбойников.

Двум же рыцарям дали лошадей и отпус­тили: пусть расскажут обо всём магистру ордена. Дабы больше не ходили с мечом на русскую землю.

Магистр принимает решение

У магистра задёргалось веко. Он не мог поверить своим глазам. Не­ужели эти два рыцаря, склонив­шиеся перед ним, — всё, что осталось от лучших его отрядов.

— Встаньте, — приказал магистр.

Рыцари приподнялись. Но разогнуть шею и прямо взглянуть на своего повелителя они не могли. Как побитые собаки, стояли, коси­лись исподлобья по сторонам.

Здесь, у магистра, собрались епископы и самые знатные родовитые лица — верхушка Тевтонского ордена.

Они желали услышать, почему и как были разбиты отряды.

— Пусть все уйдут, — глухо сказал ма­гистр. — А вы останьтесь, — кивнул он двум рыцарям. Ему не хотелось, чтобы кто-то кроме него, услышал о подробностях пора­жения.

Знать бесшумно удалилась.

— Говорите, — молвил магистр.

Худ. В. Перцов

То, что он услышал, было страшным. Оказывается, у русских большое войско, они хорошо вооружены, они умело ведут осаду городских стен, они храбры и сильны.

— Кто же у них во главе войска?

— Князь Александр.

«Тот самый, — отметил про себя ма­гистр, — который разбил на Неве шведов. А теперь он выступил против ордена. И опять — победы. Что это — случай, или же этот Алек­сандр действительно умный и смелый
полко­водец?»

— Вы его видели? — спросил он.

— Да, — оба кивнули головой.

— Каков он?

— Высокий, — сказал один из рыцарей.

— Широк в плечах, голос громкий,— до­бавил второй.

— И молод, — проговорил первый.

«Молод, — подумал магистр. — Молод, не­опытен. А победы его — случайные удачи. Не видел он ещё грозной силы. Ну что ж, не видел, так увидит».

Против князя Александра магистр решил собрать все силы Тевтонского ордена. Кроме того, на стороне немцев вызвался выступить и шведский король.

Много рыцарей, польстившихся на обещанную магистром награду, стало под знамёна ордена. Знамёна с чёрным крестом. Такие же кресты были и на щитах тев­тонцев.

Весной 1242 года крестоносцы двинулись на Русь. Предводителем в этом походе был сам магистр Тевтонского ордена.

Разведка

Худ. В. ПерцовЗима в тот год была студёной. В январе от морозов падали на лету птицы. А в феврале завьюжило, заметелило. Избы укрыло сугробами по самые крыши.

Потом сразу вдруг потеплело. Снег стал таять, оседать. Новгородцы боялись: кабы не было наводнения.

Александр Ярославич в это время осво­бождал от захватчиков соседние земли эстов, к западу от Чудского озера. Узнал он о том, что выступило против него войско крестонос­цев, и стал думать, как бы лучше встретить их, где бы дать бой врагу.

Князь предполагал, что немцы попытают­ся пройти короткой дорогой. Иначе застигнет их весенняя распутица. А самый короткий путь к Великому Новгороду — по озёрам. Вна­чале по Псковскому, а там — по Чудскому.

Но всё же князь Александр выслал впе­рёд несколько дозорных отрядов. Нужно бы­ло точно знать, как продвигается враг.

В одном таком отряде был за главного пскович Фома. Он отличился ещё при взятии Копорья, а когда брали Псков, первый залез на городскую стену и один отбивался от ры­царей, пока поднималась по лестнице
подмо­га. И уже не мог он сдерживать немцев, уже казалось, собьют его сейчас со стены, но тут подоспел силач кожевник Данила. Как махнёт Данила мечом — так и сыплются вниз рыцари, будто горох из худого мешка.

Вот и теперь Фома с Данилой отправи­лись вместе в одном отряде.

Конники прошли по льду Чудского озера, а когда миновали Псковское, к вечеру остано­вились в деревушке, неподалёку от берега. 

Про войско немецкое пока что было не слышно. А люди в пути устали, намёрзлись, да и лошадям нужен был отдых — до следую­щей деревни неблизко. Отряд заночевал.

Утром в деревню вошли крестоносцы. Скрыться от них уже нельзя было. Положить в бою свои головы? Но кто же весть прине­сёт князю?

Разбились тогда русские на две части. Одна малая, а другая и того меньше. В одной двадцать воинов, а в другой — четверо.

Поскакали четверо назад через озеро. А те воины, что остались, закрыли за ними путь. Выхватили мечи, щиты красные выставили.

Злая разыгралась сеча, да короткая. Рус­ских горстка была, а крестоносцев — тьма. Многих рыцарей побили русские, но и сами все полегли до единого.

Худ. В. Перцов

В догонку четверым пустили немцы своих лучших всадников. И как только приближа­лись они, один из русских останавливался и встречал рыцарей мечом. Бился он до послед­него вздоха. А потом и сам падал на тела порубленных врагов.

И вот уже двое русских осталось. Скачут, скачут во весь опор. Но и рыцари близко. Совсем близко. Настигают. И опять же — остановил один коня и обернулся навстречу немцам. Велик он был ростом и лицом грозен. А как ударил мечом первого, кто попал под горячую руку, — рассёк до седла.

Оробели рыцари, подступить к богатырю боятся. Лишь когда подскакали все, кто был в погоне, набросились. Успел он ещё пятерых уложить, но тут и его проткнули копьями. Как могучее дерево рухнул он на землю.

Рыцари обрадовались, думали, что убили великого воина, опытного да умелого рубаку. А был это мирный человек. По ремеслу — кожевник. По имени — Данила.

За самым же последним немцы не погна­лись. Далеко он ушёл, да и углубляться в чужие земли было опасно. Повернули они назад.

Доскакал русский всадник до своего вой­ска. Рассказал обо всём Александру Невско­му. Князь обнял его, поцеловал трижды. А был этот ловкий воин псковичом. А звали его Фомою.

Чудское побоище

Худ. В. ПерцовВсё теперь знал новгородский князь. Оставалось лишь выбрать место да правильно расположить полки.

Приём крестоносцев тоже был известен. Они выстраивали своё войско ост­рым клином. Впереди ряд за рядом двига­лась тяжёлая, закованная в латы конница. Сомкнуты щиты, выставлены длинные копья. Потом шли конники в более лёгких доспехах. За ними пешие рыцари.

«Свиньёю» называли русские этот строй крестоносцев. Похож он был на свинью, если взглянуть на него с высокого холма: впереди острое рыло, позади туша толстая. Сильным и крепким было рыцарское войско.

Кто может сдержать «железную свинью»?

— Сдерживать «свинью» не будем, — ска­зал Александр Невский. — Пусть прорывает­ся. Пусть бьёт рылом. А мы её по бокам ударим.

Князь приказал войску отступить на лёд Чудского озера и подойти к восточному берегу. Встретить псов-рыцарей было ре­шено у огромной скалы-острова Вороний Ка­мень.

Обычно у русских в центре стоял большой полк «чело», а фланги, или «крылы», были менее сильными. Александр Ярославич по­строил войска по-иному. В самом центре он поставил пеших воинов, лучшие же конные дружины он спрятал в засаде. Позади полков был крутой обрывистый берег. Впереди — ровное ледяное поле.

Позиция эта была выгодной: враг двигал­ся по открытому льду, ему не было видно, как расположились русские войска, каков состав их и численность.

На рассвете 5 апреля разыгралось знаме­нитое Ледовое побоище.

От немецких крестов пестрым-пестро ста­ло на льду озера. Ближе, ближе подступали кресты. Вот уже слышно стало, как лязгуют латы рыцарей.

Но перед «железной свиньёй» возникла вдруг красная стена. Это русские воины под­няли свои щиты.

Совсем уже близко крестоносцы. Видно, как пар валит из лошадиных ноздрей.

Надвинулись тевтонцы. Ударили брониро­ванным рылом. Затрещали красные щиты. Дрогнули. Стали раздвигаться.

Видят крестоносцы, пробита в русском строю дыра. Скорее, скорее туда. Ряд за ря­дом устремились в неё рыцари. Задние давят на передних. Не удержать «железную свинью». Всё войско готово вмяться в про­битую брешь.

Худ. В. Перцов

Передние ряды хотят уже остановиться. Не встретили они русских воинов за первыми заслонами. Некого им давить своей грозной бронёю. Негде разгуляться. Впереди лишь крутой каменный берег. А сзади продолжают напирать.

Вот уже прижали передни х к прибрежным глыбам льда. В свалке и давке рассыпался строй «железной свиньи». А тут ещё русские лучники вскинули свои самострелы, — целая туча стрел накрыла захватчиков. Полный бес­порядок в рядах рыцарей.

Новгородцы так и рвались в бой, да сиг­нала выступать всё не было. Но вот Александр Невский поднял руку с мечом — заигра­ли трубачи. И тогда слева, и справа, и с тыла кинулись на крестоносцев засадные дружины.